Бернард Вербер

Рай на заказ

Посвящается Жилю Малансону

Предисловие

Каждый день в моей голове рождается новая идея.

Затем она начинает развиваться и неотступно преследовать меня. Вначале возникает всего лишь гипотеза, нуждающаяся в проверке, но через некоторое время это уже дорога, по которой мне с неудержимой силой хочется пройти.

Как правило, отправной точкой становится одна простая фраза:

«А что будет, если...»

Вот, например: «Что будет, если станут вешать любого, кто загрязняет окружающую среду?» (доведем до крайности идею заботы об экологии), «Что будет, если люди начнут воспроизводить себе подобных так, как это делают цветы?», «Что произойдет, если людей заставить забыть прошлое?», «Что случится, если на Земле останутся только женщины?»

В этом сборнике перемешаны размышления над «возможными вариантами будущего» человечества и рассказ о событиях моей собственной жизни — «прошлого вероятного». Последние я записал для того, чтобы не забыть. Ибо чем больше я вглядываюсь в будущее, тем сильнее становится ощущение, что в моей памяти зияет провал, где бесследно пропадает мое прошлое.

Вы найдете в этой книге несколько моих излюбленных тем. Я рассматриваю их с разных точек зрения, которые иногда совпадают, иногда противоречат, а иногда дополняют друг друга.

Эти рассказы — зародыши историй, из которых мне, быть может, позже удастся вырастить романы, и тех сюжетов, которым я попытаюсь придать зримый образ, превратив их в фильмы.

Мне нравится «короткий» формат.

Я обязан многими бессонными ночами авторам великолепно скроенных рассказов, моим учителям: Эдгару По, Жюлю Верну, Стефану Цвейгу, Г. Ф. Лавкрафту, Дино Буццати, а также А. Э. Ван Вогту, Фредерику Брауну, Айзеку Азимову, Стивену Кингу и особенно Филиппу К. Дику.

Рассказ кажется мне основой писательского мастерства. Ведь именно тут можно опробовать различные литературные формы, приемы, точки зрения, методы повествования.

Кроме того, короткие истории представляются мне литературой будущего по одной простой причине: люди все сильнее ощущают нехватку времени. Каждый рассказ — это не великое и продолжительное кругосветное плавание, а короткая экзотическая прогулка.

Счастливого пути.

Б. В.

1. И ПОВЕСЯТ ОНИ ЗАГРЯЗНЯЮЩИХ ЗЕМЛЮ...

(будущее возможное)

Изо рта повешенного вывалился посиневший язык.

Мертвеца окружали другие приговоренные рецидивисты, привязанные за шеи к толстым ветвям. Чуть ли не по одному повешенному на каждое дерево. А иногда и по два. И у всех на шее болталась позорная табличка, на которой было написано самое страшное обвинение:

«ЗАГРЯЗНИТЕЛЬ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ».

«Надо же, в наше время еще есть люди, которым хватает безрассудства, чтобы загрязнять Землю», — подумал я.

Как правило, я уже не обращал на это внимания. Подобные зловещие плоды украшали деревья в большинстве парков нашего города. И всех остальных городов мира.

Но, вероятно, именно здесь — в Центральном парке, в самом сердце Нью-Йорка, — повешенные больше всего бросались в глаза. И то, что любители здорового образа жизни спокойно совершали утреннюю пробежку, не обращая на них ни малейшего внимания, могло бы показаться шокирующим.

Казненные были в основном молодыми людьми.

«Несчастные безумцы, сколько времени вам понадобится, чтобы все осознать?»

Я попытался понять, что же могло толкнуть их на поступки, повлекшие за собой непоправимые последствия. Кое о чем я догадывался. Одни решили втихую выкурить сигарету, другие, стремясь поразить воображение своих подружек, выкатили из гаража старый «порше» с дедовским двигателем внутреннего сгорания, третьи надумали порисоваться и поиграть в бунтовщиков, запустив древнюю тарахтящую газонокосилку, работающую на бензине.

И попались на этом.

Я их не жалел.

Запрет был прост и ясен: «Больше загрязнять окружающую природу нельзя».

А незнание закона не освобождает от ответственности.

Я неспешно ехал по Пятой авеню на Манхэттене. Кое-где на деревьях можно было заметить других повешенных все с той же позорной табличкой на груди — «Загрязнитель».

По их головам топтались вороны, отталкивая друг друга, чтобы выклевать глаза. Кровавые дыры быстро заполнялись роями жужжащих мух.

«Так приговоренные вновь становятся частью цикла экосистемы. Мясо ты, и в мясо обратишься».

Я сглотнул. Как бы там ни было, смерть этих людей не могла оставить меня равнодушным.

Я переключил свой «форд-мустанг» с откидным верхом на 18-ю скорость (3-я шайба, 6-я зубчатая звездочка) и посильнее налег на педали.

Мне вспомнился тот день, когда все началось.