Район на район, или хаос юго-востока

– «Слоны»? «Боевые»? – улыбнувшись, уточнил Фёдор. – Это те же «духи бесплотные». В других частях «слоны боевые», а у нас «духи бесплотные», – пояснил он. – Ну так вот «молодым» можно «тренчик» – это такая штучка на ремне – шлёвка называется, которая вот тут болтается, чтобы в неё свободный конец ремня заправлять, – солдат показал на свой белый ремень. – У меня нет, Дембелям можно не носить, ёмана. Ну так вот, тренчик этот, нужно на ширине ладони от бляхи носить, вот здесь – слева. А «молодым» можно к бляхе сдвинуть. Сразу видно, что «перевели». Любой «дед» может спросить: «Кто «перевёл»?», а «молодой» отвечает: «Тот-то!» и всё – если всё по «закону» – никаких претензий. Как срок подошёл – полгода, как первые «запахи» в часть пришли, на табуретку ставят на четвереньки и из ремня косичку делают, вот так, ёмана… – Ивашка снял свой парадный ремень и свернул его по особому, внешне стало напоминать косичку. – Вот так! – повторил он и потряс «косичкой». – И шесть раз по жопе хлещут, по количеству месяцев службы, а потом «печатью» закрепляют – бляхой по жопе. Потом на жопе месяц синяк вот такой – звезда от бляхи «сверкает», ёмана. И тогда «молодой» начинает «шуршать» для «дедушки»: «рожать»… ну значит доставать всё, что нужно. По работе его напрягают уже меньше. Зато «рожай», ёмана, что «дед» прикажет. Мне вон «молодой» «бабочку» «родил», – он глазами указал на лежащий на столе нож. – «Дед» из «духа», если пацан достойный, то и пораньше может себе в «молодого» «перевести».

Дембель закурил и продолжил:

– Потом, как «черпанулся», значит – год отслужил, дембеля переводят «молодых» в «птичников». Типа «черпаки», но у нас их «птичниками» или «фазанами» зовут. Как птица же есть такая фазан? Только ударение на первый слог – «фазан» – «птица», короче – «птичник»! Я даже в армии в «птицах» был, прикинь? Круто вообще, ёмана!

Ребята весело и одобрительно зашумели.

– «Птичник» «тренчик» сзади носит, типа как хвост у птицы! – засмеялся Фёдор. – В «птичников» переводят так же, как и в «молодых», только двенадцать раз ремнём по жопе бьют, ёмана, а потом тоже «печать» бляхой. Когда семь-восемь раз тебе шлёпнули, жопа вааще «огнём горит», шесть-то раз ещё не так, а вот двенадцать – тяжеловато, но ты терпишь, потому что знаешь, как печать поставят, всё – тебя никогда и никто больше не напряжёт! – Фёдор глубоко затянулся с важным видом и продолжил: – А потом, как «полторашку» уже оттянул – «дедом» становишься. «Тренчик» на правую сторону переводишь. Потом «стодневка» начинается – сто дней до приказа остаётся, и «дед» всю «стодневку» своё масло «молодому» отдаёт. А как приказ «приходит» – мой двадцать седьмого апреля был, всё, ёмана – становишься дембелем! – дембель растянул довольную улыбку. – «Тренчик» вообще можешь срезать. Шевроны срываешь. По хорошему нужно и лычки срывать, но сержантов за это «шакалы» «ебут», поэтому сержанты с лычками ещё ходят. А ефрейторы вообще лычку никогда не носят. Поговорка есть: «Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора», ёмана, вот и не носят. А так там пол части ефрейтора. Ну вот как-то так у нас устроено всё было. Наливай давай! Чё сидим! За мой дембель давай «жахнем»!

***

Каждый божий день после учёбы в ПТУ Дима Пономарёв приезжал в Томилино на остановку «ВУГИ», под балкон своей Рыжей Бестии, в надежде увидеть заветный знак – полиэтиленовый пакетик. Теперь он не приезжал задолго до назначенного времени. Он появлялся обычно к трём или даже в половине четвёртого, чтобы при удачных обстоятельствах (пакетик на балконе) оставалось не очень долго ожидать встречи.

В День Победы он так же, как и в предыдущие дни, приехал примерно в половине четвёртого. И – о, чудо! Пакетик снова висел на верёвочке. Сердце бешено заколотилось, в штанах всё зашевелилось от нахлынувших воспоминаний о романтических минутах, проведённых с той, ради которой он ежедневно колесит по железной дороге из Жуковского в Томилино и обратно. Дмитрий был безмерно рад, что сегодня снова увидится со своей Рыжей Соней. Он сразу же, насколько позволяло его мужское начало, которое увеличилось и мешало двигаться, помчался или, лучше сказать, поковылял к условленному месту – магазинчику «Железнодорожный».

…

– Привет, красота! – сказал Дима, когда Раиса подходила к нему.

Они страстно обнялись и слились в горячем поцелуе.

– Я так рада тебя видеть, – ответила подруга после того, как отлепила свои губы от пономарёвских.

– Я тоже, – они снова слились в поцелуе.

Было жарко. Парень и девушка пошли куда-то по тенистым улицам.

– Ну и где Серёга на этот раз? – поинтересовался Дима.

– Этот урод опять к Маргошке пошёл! – обиженно проговорила Рыжая Соня и выпятила нижнюю губу. – Ну и пусть катится, козёл!

Дима шёл молча, понимающе кивая головой.

– Мне так тебя хотелось вчера, – она улыбнулась, мило сморщив нос, и прижалась к его плечу щекой. – В ванной закрылась и тебя вспоминала. А ему не дала! – Рая снова надула губки. – Недостоин! Пусть дрочит, придурок!

– Вы чего поругались с ним, что ли?