Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

Портрет Раисы Максимовны, подаренный ею ("Мне нравится Ваша "женская логика", хотя я не всегда с нею согласна"), - портрет этой женщины, некогда ставшей символом превращения нашей страны из всемирного чудовища и пугала в великодушную, поистине великую своей добротой и совестливостью Россию, потрет висит у меня на стене.

И будет висеть всегда.

"Новое время", № 32, 15 августа 1999 г.

Джульетто КЬЕЗА,

корреспондент газеты "Стампа"

Грустная миссия Горбачева

Время едва перевалило за одиннадцать часов вечера, а Михаил Горбачев только что появился на лесопарковой дорожке, ведущей к гостинице. Он шагает медленно, немного сутулится и держит руки за спиной. На нем голубая рубашка и новые голубые джинсы. На небольшом расстоянии от него идет один из двух телохранителей и несет черный портфель, который всегда при Горбачеве, куда бы он ни шел. Это напоминает знаменитый "ядерный чемоданчик", которого нет у него уже много лет. Однако этот портфель остается наполненным таинственными вещами, с которыми бывший советский президент никак не хочет расставаться.

Я никогда не видел Горбачева в таком напряженном состоянии. Это дает повод вспомнить фотографию, запечатлевшую его вместе с Раисой, когда они спускались с приземлившегося в Москве самолета. Тогда в течение трех дней они находились под домашним арестом во время путча в августе 1991 года. Его супруга была заметно ослаблена, но глаза президента сверкали, как у тигра.

Теперь в усталом взгляде свет угас. Он заметно тронут и тихо меня обнимает: "Как хорошо, что вы пришли, давайте пойдем и поедим кое-что".

Да, он устал. Он так и говорит: "Первые десять дней были очень тяжелыми я был один. Ирина (его дочь) приехала после того, как уладила свои дела в Москве и привезла с собой внучек (Ксению и Настю). Я хотел и вынужден был все время оставаться с Раисой Максимовной. И я, и она не спали всю ночь, и я помогал ей поворачиваться с боку на бок каждые десять минут".

Тоскливым тоном он продолжает: "Теперь у меня ужасная постоянная боль в спине. Как вы знаете, это как раз те движения, которых советуют избегать спортсменам-тяжелоатлетам, когда вы уже не можете наклоняться. А я это делал сорок раз за одну ночь!"

Он ест салат и йогурт, однако я чувствую, что он хочет поговорить и рассказать кое о чем. Сейчас дела идут немного лучше. Ирина приходит в больницу рано утром, чтобы увидеть свою мать, и остается до двух часов дня. Затем заботу о Раисе берет на себя он, и это продолжается до вечера.

"Мы немного говорим друг с другом. Я ухожу только тогда, когда вижу, что она относительно спокойна. В первые несколько дней она была очень утомлена. Она много страдала. Лечение очень активное и тяжелое", - вздохнул он.

Он показывает мне целую пачку полученных в последнее время писем и телеграмм с выражением поддержки и качает головой: "Нет! Я не уеду отсюда, что бы ни случилось, я остаюсь с ней. Вот видите: в этом вся разница для нее, а также для меня. В определенные моменты жизни вы осознаете, что некоторые вещи стали приобретать решающее значение. Вы совершенно другим образом ощущаете дружбу, человеческую теплоту. Я пытался понять характер этой болезни, но затем отступил. Что касается врачей, то уверен в них. Но я чувствую, что жизненно необходимо оставаться рядом с ней. И профессор Бюхнер (главный врач) говорит то же самое".

Раиса Максимовна догадывалась о диагнозе. Настойчивая попытка оградить ее от плохих новостей не могла продолжаться долго. Это был один из ее вопросов, поставивший Горбачева в затруднительное положение.

"В течение всей моей жизни я никогда не говорил ей неправду. Она это прекрасно знает. Поэтому она не задавала вопросы врачу, она спрашивала меня. Я сказал ей: да, это форма лейкемии, один из ее различных видов. Она закрыла глаза и хранила молчание в течение 40 минут. Я не пытался нарушить это молчание, которое, казалось, продлится вечно. Это был очень сложный момент. Я пытался представить себе, что она думала. Затем пришел профессор Бюхнер, и он помог мне, откровенно объяснив, что с ней происходит. Он показал лабораторные материалы и сказал, что есть надежда на выздоровление. Он был очень убедителен и вселил уверенность также и в меня".

Клиника внутренней медицины университетской больницы в Мюнстере - один из самых совершенных лечебных центров мира. Горбачев и Ирина подробно рассказывают о всех этапах болезни, начиная с ее возникновения и кончая госпитализацией Раисы Максимовны в Германии. Первоначальный диагноз был поставлен в Москве доктором Андреем Воробьевым из знаменитой кремлевской Центральной клинической больницы.

Именно Воробьев указал на необходимость срочного полного обследования больной и на наличие наилучших терапевтических лечебниц в мире. Это было 21 июля. Послы Германии и Соединенных Штатов тут же установили контакты между собой и в течение нескольких часов высказали свои предложения по устранению болезни.