Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

- В Форосе у меня был срыв. 73 часа мы находились в изоляции. 73 часа мы находились под арестом, 73 часа на лестнице сидели ребята с автоматами, которые сказали, что будут защищать нас до конца. Эти 73 часа я не спала, боялась даже принять снотворное. Мы записали на видеокамеру обращение Михаила Сергеевича к миру и к народу. Я тогда очень много думала, и меня просто мучила мысль о предательстве людей, которым мы доверяли. Думала и о Хрущеве, которого тоже предало ближайшее окружение... Было еще одно страшное совпадение. В тот же день, 20 августа 1937 года, расстреляли моего деда, без суда, обвинив в троцкизме. А он не знал ни кто такой Троцкий, ни что такое троцкизм.

У нас был маленький приемничек, который мы спрятали и слушали его. Так вот там сообщили по ВВС, что в Форос вылетает Крючков, чтобы предъявить комиссии доказательства того, что Горбачев тяжело болен. И я, поскольку уже затевались перестрелки, никого не пускали и не выпускали с дачи, решила, что сейчас будет что-то такое предпринято, чтобы доказать, что Горбачев действительно болен. И я так переволновалась, что у меня произошел срыв. Но ничего. Я уже переболела, и сейчас - хуже, чем до Фороса, но лучше, чем могло бы быть.

- Вы создали свой Клуб. Планируете ли выходить самостоятельно на общественно-политическую арену?

- Поездив с Горбачевым по России, я подумала: а не создать ли мне что-нибудь для женщин? Сейчас ведь есть сотни, тысячи женских организаций. В моем случае это произошло так: вокруг меня собралась группа очень интересных, умных, достойных женщин. Образовался клуб. Не политический, не феминистский, не элитарный, не кулуарный. Мы будем говорить о больных точках нашего общества, как мы их понимаем. Будем приглашать людей, у которых есть конкретные проекты... Мы хотим привлечь потенциальных спонсоров. И у нас они уже есть. Михаил Сергеевич сказал, что, если будет тяжело, он для нас прочтет лекцию...

- Вы отговаривали супруга сниматься в рекламе?

- Я была против того, чтобы он снимался. Но в то же время я его понимала.

- Возвращаясь к вопросам о нарядах, сейчас где Вы предпочитаете одеваться?

- Я покупаю вещи в ГУМе, в центре на Тишинке, хотя там дорого. Часто покупаю вещи в поездках. Иногда мне покупает дочка. Иногда я ей покупаю. Никаких особенных предпочтений нет. Версаче, Армани, Кристиан Диор - нет, я на это не обращаю внимания. Главное, чтобы вещь мне шла, чтобы она была для меня, а не я для нее. Сейчас мне, например, предложили, и я заказала два костюмчика в одной фирме. Уже было две примерки - мне понравилось. И очень недорого.

- Неужели финансовые проблемы?

- Мы, конечно, обеспечены. Но ведь главное - не просто отдать деньги, а получить за них приличную вещь. Тут все дело во вкусе.

"Московский комсомолец", 14 февраля 1998 г.

Владимир РАТМАНСКИЙ

Первая леди

- А чё это она выпендривается? - судачили по углам бедные, не приученные к собственному достоинству люди. - Чё это она с ним ездит за государственный счет?

А она - жена Президента - открыла миру глаза на русскую женщину, миру запамятовавшему уже, что в "империи зла", как окрестили тогда СССР, в этой "Верхней Вольте с ракетами" живут и никогда не переводились умные, красивые, энергичные люди, с которыми можно и нужно иметь дело. Приняв ее, вдруг выпучили глаза: "Боже, да есть ли где-нибудь женщины неотразимее русских красавиц!"

Что, дорогие мои: слишком гладко, слишком розово получается, особенно в свете событий последних нескольких лет? А от черной краски вас с души не воротит? Кто же это сказал, что в нашей палитре других цветов не осталось, кроме грязного? Впрочем, к делу, ведь мы, направляясь на аудиенцию с Раисой Максимовной Горбачевой, еще не знаем, что ее ждут и помимо нас, а она уделила журналистам "41" гораздо больше времени, чем имелось в ее распоряжении.

- У нас с вами назначена встреча? - Раиса Максимовна стремительно подошла к скромным служителям пера, ожидавшим ее в уютном холле под бдительным оком охраны, наблюдавшей за нашими манипуляциями с диктофоном и фотоаппаратурой. Подождите минуточку, я сниму пальто, и мы обо всем поговорим.

Раиса Максимовна, как всегда, элегантна и подтянута. Но, пожалуй, она показалась нам мягче, эмоциональнее, сердечнее ее растиражированного телегазетного образа.

- Вы знаете, - сказала она поначалу, - я очень редко даю интервью: столько допускается произвольных толкований, выражений, что, в принципе в мировой практике недопустимо и наказуемо в судебном порядке, но у нас ведь сегодня беспредел. Правда, одна американская журналистка побранила меня: "Это плохо, что вы даете мало интервью: в результате за вас говорят другие".

Я родилась в Сибири...

- Моя мама закончила "ликбез" и никогда не узнала, кто такой Троцкий, как не имел удовольствия лицезреть оного или изучать его труды дедушка, зажиточный крестьянин сибирского села Веселый Яр, расстрелянный по обвинению в троцкизме.