Райский пепел (СИ)

Зеленоглазая женщина сползла по подушке вниз и замерла, осмысливая ситуацию. Адель Харитонова погибла и вся власть, согласно ее завещанию, перешла к Наталии. А это - контроль над основными отраслями промышленности, банковской системой, торговлей… Огромная власть, превышающая государственную в разы… Но Насте было известно о нелегкой ситуации внутри правящей в России элиты: удержать полученную нежданно-негаданно власть внучке княгини будет очень сложно, если та захочет проводить политику своей бабки. Ведь до прихода Адели Харитоновой к власти, страна находилась под негласной американской эгидой. Ресурсы, капитал, элита – так или иначе служили американским интересам, а никак не российским. Несомненно, что теперь американская элита захочет взять реванш, тем паче, что почва плодородная: в стане врага нет единства, многие желают обогащения и власти любой ценой, а значит, с готовностью пойдут на сговор с врагом… Нелегкие деньки приближаются! Нелегкие… Эх, покурить бы сейчас…

Пришел врач на плановый осмотр. На вопрос Насты о том, когда ее выпишут, он лишь снисходительно улыбнулся и поменял пакет с капельницей. Но убрал катетерную иглу, введенную в мочевой пузырь. Наста усмехнулась этому – ходить в туалет она может и самостоятельно. Это радует.

Господин Коеси, обед уже подан, - сообщил один из помощников.

Акутагава минуя его быстрым и энергичным шагом, не удостоил служащего взглядом, направляясь к своему кабинету в сопровождении телохранителей. В рабочие дни он всегда обедал в своем кабинете, не отлучаясь для этих целей в ресторан, что значительно экономило ему время. Сейчас он, только прилетев на вертолете с деловой встречи, должен был пообедать, а затем принять ежедневные доклады у штатных аналитиков «Ниппон Тадасу». Подле дверей у него зазвонил мобильный телефон. Акутагава ответил на звонок, одновременно проходя в кабинет:

Я слушаю.

Господин Коеси, вас беспокоит Каташи Ясуо, - Каташи был президентом Токийской фондовой биржи и его соратником. Несмотря на то, что разница в возрасте Акутагавы и Ясуо исчислялась почти тремя десятилетиями, последний разговаривал с собеседником чрезвычайно почтительно: - Только что я получил доклад касательно индекса Никкеи и Топикс*, который я должен представить общественности в три часа дня. Курс акций продолжает падать – самые большие потери заметны во внешнем секторе рынка, около 0,94 процента.

Что и ожидалось, - откликнулся мужчина, поднимаясь по лестнице на второй уровень, где размещалась зона отдыха и был накрыт стол с трапезой. Такесима и Сугавара устроились в креслах внизу, не собираясь маячить на глазах хозяина во время обеда. Теперь Акутагаву повсюду сопровождало почти с две дюжины телохранителей, но в личные апартаменты допускались по-прежнему только эти двое. – Как я и предполагал, компании, работающие с долларом, начнут испытывать возрастающие трудности. Мы подождем, когда курс йены возрастет до максимального значения по отношению к доллару и их акции упадут до критического уровня, тогда мы начнем диктовать свои условия.

Да, конечно… - Каташи замешкался было, однако все же сказал: - Мое особое беспокойство вызывает ухудшение конъюнктуры на внутреннем рынке. По вашему распоряжению я пока отказываюсь от каких-либо долгосрочных прогнозов, однако многие уже пророчат, что кризис будет углубляться и контролировать события уже будет нельзя…

Это закономерно и в этом нет ничего неожиданного, - мягко, но непреклонно осадил его Акутагава. Ему, конечно, было ясно беспокойство Каташи, ведь тот рисковал своим президентским креслом и доверием делового мира, прикрывая махинации самой могущественной в Азии семьи - Коеси. Именно Коеси спровоцировали биржевой и валютный кризис, который перекинулся с востока на запад и в течение уже нескольких дней только разгорался, не думая утихать. Что будет происходить дальше предугадать не мог никто, в том числе и президент Токийской фондовой биржи. Но переживания Каташи не волновали Акутагаву, лишь раздражали, поскольку тот отнимал у него время этим в общем-то пустым разговором. Утешать и ободрять каждого, кто работал на Коеси, Акутагава не собирался. – Не будем забегать вперед, господин Каташи. Всему свое время.