Райский пепел (СИ)

Если бы я успел выколоть ему глаза, то, поверь, непременно бы поставил тебя в известность, - улыбка Ива была полна сладкого яда.

Голова Юки кружилась. Просто невероятно! Теперь понятно, почему Акутагава так отреагировал на появление Ива… А Юки в очередной раз поступил как простофиля – притащил к Акутагаве безумца, коим движут маниакальные идеи! Именно безумца – ибо Ив не мог не понимать, что Акутагава захочет вернуть ему должок – но все равно согласился сопровождать Юки…

Гнетущее молчание, повисшее было между ними тремя, нарушил Ив:

Теперь-то ты видишь, Юки, что твоя затея решить все наши прошлые и настоящие претензии переговорами провалилась? Не может быть никакого разговора.

Да, сейчас вижу, - проговорил тот глухо.

В таком случае я решу проблему. Сейчас я выйду за дверь и вы больше никогда меня не увидите, даю слово, - Ив, не снимая с лица улыбки, начал отступать к выходу. Дуло пистолета в руке Акутагавы продолжало неотрывно следовать за ним. – Буду очень благодарен, если мне никто не помешает покинуть этот островок.

Юки настойчиво сжал ладонь Акутагавы, молчаливо умоляя его.

Хорошо, - вздохнул тот, – можешь спокойно уходить, мои люди тебе не станут препятствовать.

Послав им воздушный поцелуй напоследок, Ив, открыв дверь, скрылся за ней.

Прощай, - произнес Юки беззвучно, одними губами.

14

Всего лишь мгновение разделяло уход Ива и появление на пороге встревоженных телохранителей.

Пусть он спокойно уходит, - сказал Акутагава. – Все в порядке.

Юки отошел в сторону, дожидаясь, пока они вновь останутся одни. Когда это произошло, он заговорил:

Спасибо, что отпустил его.

Не скрою, я удивлен, что ты… - Акутагава подошел к двери и закрыл ее на замок; помедлив, он неторопливо оглянулся к нему, и продолжил свою мысль: - что ты доверился ему.

Это тяжело мне далось, но – да – я доверился ему. Я заставил его пойти со мной… Помочь мне добраться до тебя.

Почему ты просто не позвонил?

Наверное, я хотел произвести на тебя впечатление… Я произвел его? - губы Юки тронула печальная улыбка. В душе у него царил хаос из-за стычки Ива и Акутагавы, во время которой он узнал о покушении на жизнь последнего. Хотя, если подумать, хаотичность в нем и в его жизни уже должна была войти в привычку. Ив ушел – и, как сейчас он понимал – хорошо, что ушел. Ив – олицетворение хаоса. Но…

Но почему Юки уверен, что без Ива им с Акутагавой не найти ответы на мучащие их вопросы? Почему Ив вдруг стал казаться таким необходимым в этом уравнении любви? Почему…

О да. Впечатление ты произвел… Выпьешь чего-нибудь? – тот направился в гостиную, для того, чтобы запереть дверь и там. Приблизившись к бару, он вопросительно вздернул бровь, Юки пожал плечами в ответ, как бы говоря, что ему все равно. Тогда Акутагава наполнил бокалы мартини и отнес их к дивану, при этом сохраняя уравновешенно-деловой вид. Посмотрев на молодого человека, напряженно застывшего посреди гостиной, он негромко проговорил: - Ты смотришь на меня как чужой, Юки.

Чужой?

Когда тут был Ив, ты больше походил на прежнего Юки. Сейчас… совсем другой.

Наверное, это потому что мне пришлось кое в чем измениться, - грустно усмехнулся Юки, мысленно прибавив к этому: «…и изменить». Судя по скорбной складке, появившейся между бровей Акутагавы, тот подумал о чем-то схожем. Они стояли друг напротив друга, разделенные несколькими метрами и не делали попыток сблизиться. Недавние жаркие объятия и поцелуй, соединивший их уста, и слова Акутагавы «прости», не разрушили стены, разделяющей их.

Сердце Юки смятенно и тяжело колотилось в груди. Вот он, Акутагава! Здесь, подле него, в этой комнате, а он застыл как истукан, не в силах сделать ни шагу. Хотелось зажмуриться и представить, что и разлуки совсем не было, что это был лишь дурной сон – а затем открыть глаза, и, чувствуя лишь любовное блаженство, броситься в его объятия. Ощутить крепость этих рук, пьянящее вино его губ, головокружительное желание слиться с ним в лихорадке любовной близости… Но вместо этого они, внутренне скованные, застыли неподвижно, то ли боясь приблизиться друг к другу – то ли еще не веря, что их встреча произошла не во сне, а наяву. И это было мучительно, невыносимо…

Юки, не зная, как разрушить охватившую их скованность, шагнул вперед, приближаясь к столику. Взяв бокал с мартини, он сделал несколько глотков, не спуская взгляда с предмета своих мучений.

Я виноват в том, что ты изменился, - утверждающе произнес Акутагава. – Ив прав. Если бы не я, то ты…

Ив не прав, - резко оборвал его молодой человек. Закусив губу, он замолчал было, однако затем прибавил: - Мы все виноваты. Все… Но я вернулся не для того, чтобы обвинять.

Акутагава поднял свой бокал и тоже пригубил его, глядя на него.

Тогда почему ты решил вернуться, Юки? – наконец-то главный вопрос был задан.