Райский сад

— Да, у меня хорошо получаются люди и всякие технические и тактические детали, — сказал Дэвид. — Поверь, это не болтовня и не бахвальство. Но, Марита, когда человек по-настоящему воюет, ему не до себя. Собственная персона не имеет значения. Стыдно было бы даже думать о себе.

— Но потом все понимаешь?

— Конечно. Но не всегда.

— Можно, я прочту твои записи о нас?

Дэвид подлил в стаканы еще вина.

— И много она тебе рассказала?

— Говорит, что все. Она ведь хорошая рассказчица.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты читала, — сказал Дэвид. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Я писал, еще не зная, что появишься ты. Я не могу запретить ей рассказывать тебе, но читать все это тебе ни к чему.

— Значит, не нужно?

— По-моему, нет. Но запретить я не могу.

— Тогда я должна сознаться, — сказала девушка.

— Она дала тебе прочесть?

— Да. Она сказала, мне это необходимо.

— Черт бы ее побрал.

— Она не хотела никому зла. В то время она очень переживала.

— Так ты все прочла?

— Да. И это прекрасно. Намного лучше последней книги, а новые рассказы еще лучше.

— И даже часть про Мадрид?

Он посмотрел на нее. Она выдержала его взгляд и, не отводя глаз, медленно произнесла:

— Мне все это очень близко, потому что я отношусь ко всему так же, как ты.

Когда они остались вдвоем, Марита спросила:

— А ты думаешь о ней, когда ты со мной?

— Нет, глупышка.

— Хочешь, чтобы я была такой же, как она? У меня получится.

— Давай помолчим.

— Я все умею лучше, чем она.

— Помолчи.

— Ты можешь не заставлять себя.

— Никто никого не заставляет, но я же с тобой.

Они лежали, крепко обнявшись. Позже, когда их тела лишь едва касались друг друга, Марита сказала:

— Я выйду ненадолго. Ты поспи.

Она поцеловала его и вышла, а когда вернулась, он уже спал. Дэвид хотел дождаться ее, но не смог. Она легла рядом и снова поцеловала его, но он не шелохнулся. Марита тоже попыталась заснуть. Сон не шел, и она еще раз поцеловала Дэвида, едва коснувшись губами, и прижалась к нему. Он повернулся во сне, и голова ее оказалась на уровне его груди.

Полдень выдался прохладный, сиеста затянулась, и Дэвид проснулся поздно. Мариты уже не было рядом, и с террасы доносились женские голоса. Он поднялся, перешел к себе в комнату для работы, а потом на улицу. На террасе никого не было, только официант убирал со стола после чая. Женщин Дэвид нашел в баре.

Глава двадцать третья

Кэтрин и Марита пили шампанское. Обе выглядели свежими и хорошенькими.

— Мне это напоминает свидание с бывшим супругом. Чувствуешь себя жутко искушенной, — сказала Кэтрин. Она держалась необыкновенно весело и непринужденно. — Надо сказать, тебе эта роль подходит. — Она посмотрела на Дэвида с насмешливым одобрением.

— Как он тебе? — спросила Марита, взглянув на Дэвида, и покраснела.

— И краснеть еще не разучилась, — сказала Кэтрин. Ты только посмотри на нее, Дэвид.

— Она прекрасно выглядит, — сказал Дэвид. — И ты тоже.

— На вид ей лет шестнадцать, — сказала Кэтрин. — Итак, она созналась, что прочла твои записи?

— Ты бы могла спросить разрешения, — сказал Дэвид.

— Конечно, могла бы, — сказала Кэтрин. — Но я начала читать и так увлеклась, что решила дать почитать и наследнице.

— Я бы не разрешил.

— Помни, Марита, — сказала Кэтрин, — когда он говорит «нет», не обращай внимания. Это ровным счетом ничего не значит.

— Неправда, — сказала Марита. Она улыбнулась Дэвиду.

— А все от того, что последнее время он не вел свой дневник. Как только он его допишет, ты сама все поймешь.

— С записями покончено, — сказал Дэвид.

— Так нечестно, — сказала Кэтрин. — Я ими жила, и это было наше общее дело.

— Ты не должен бросать, Дэвид, — сказала девушка. — Ты ведь напишешь, правда?

— Она хочет попасть в роман, Дэвид, — сказала Кэтрин. — Да и с появлением темноволосой подружки повествование станет повеселее.

Дэвид налил себе шампанского. Он заметил предупреждающий взгляд Мариты и сказал, обращаясь к Кэтрин:

— Я продолжу писать, как только закончу рассказы. А теперь расскажи, как ты провела день.

— Прекрасно провела. Принимала решения и строила планы.

— О Боже, — вздохнул Дэвид.

— Вполне невинные планы, — сказала Кэтрин. — Можешь не стонать. Ты же занимался весь день тем, что тебе нравится. Я очень рада, но и я имею право что-нибудь придумать.

— Ну и что это за планы? — спросил Дэвид с безразличным видом.

— Во-первых, нужно начинать что-то делать для выхода книги. Я собираюсь отдать рукопись перепечатать, все страницы, сколько есть, и позабочусь об иллюстрациях. Мне надо встретиться с художниками и обо всем договориться.

— Ты, должно быть, устала сегодня, — сказал Дэвид. — Надеюсь, ты понимаешь, что прежде чем начать печатать, автор должен закончить рукопись.

— Не обязательно. Мне нужен всего лишь черновой вариант, чтобы показать художникам.

— Понятно. А если я пока не хочу ее перепечатывать?

— Ты что, не хочешь, чтобы книга вышла? А я хочу. Должен же хоть кто-нибудь заниматься настоящим делом.

— Каким же художникам ты хочешь ее отдать?

— Разным. Мари Лоренсен, Пасхину, Дерену, Дюфи или Пикассо. Каждому по кусочку.

— И Дерен сюда же!