Райский сад

— Еще лучше. Как же вы догадались, что в «Прадо» я представляла себя мальчиком?

— А разве могло быть иначе?

— Я вернулась к этому лишь вчера вечером. До этого я почти месяц была девушкой. Дэвид подтвердит.

— Зачем спрашивать Дэвида? А кто вы сейчас?

— Мальчик, если вас это не смущает.

— Меня — ничуть. Зато про вас этого не скажешь.

— Да, но мне захотелось сделать вам это признание. Теперь, когда я решилась признаться, мне это больше не нужно. А в «Прадо» я замечательно провела время. Вот почему мне захотелось рассказать об этом Дэвиду.

— У вас впереди масса времени, чтобы рассказать ему обо всем.

— Да, — согласилась Кэтрин. — Времени у нас много, хватит на все.

— Где же вы так загорели? — поинтересовался полковник. — Вы сами представляете, как смотритесь со стороны?

— Сначала мы загорали в Ле-Гро-дю-Руа, а потом — недалеко от Ла-Напуль. Там была бухта, куда вела тропинка, заросшая соснами. С дороги ее не видно.

— И сколько же вам понадобилось времени, чтобы так загореть?

— Около трех месяцев.

— И что вы будете делать с таким загаром?

— Носить его. Он прекрасно смотрится в постели.

— В таком случае жизнь в городе не для вас. Пустая трата времени.

— Но поход в «Прадо» не пустая трата времени. Загар для меня не платье. Он часть меня. Я сама такая же темная, как эта кожа. Солнце лишь проявило мою суть. И я хочу стать еще темнее.

— Думаю, у вас это получится, — заметил полковник. — А другие желания у вас имеются?

— Есть желание увидеть новый день. Я с нетерпением встречаю каждый новый день.

— Сегодняшний был удачным?

— Да. Вы же видели. Ведь вы были там.

— Надеюсь, вы с Дэвидом не откажетесь пообедать вместе со мной?

— Конечно, не откажемся, — сказала Кэтрин. — Я только поднимусь наверх переодеться. Подождете меня?

— Ты не допила свой абсент, — напомнил Дэвид.

— Он мне больше не нужен. Не волнуйся: я больше не буду смущаться.

Она пошла к выходу, мужчины смотрели ей вслед.

— Я не был с ней слишком груб? — спросил полковник у Дэвида. — Надеюсь, что нет. Она очень красивая девушка.

— Надеюсь, что я соответствую.

— Вполне. Как ты сам?

— Пожалуй, хорошо.

— Счастлив?

— Очень.

— Запомни: все хорошее длится до той поры, пока ты не поймешь, что тебе уже плохо. Ты почувствуешь, когда этот момент наступит.

— Думаешь?

— Уверен. Пока тебе хорошо, можно на все закрыть глаза.

— И долго это продлится?

— Я не говорил о сроках. А ты, собственно, о чем?

— Да так, извини.

— Наслаждайтесь тем, что имеете.

— Мы стараемся.

— Я вижу. Только вот что...

— Что?

— Присматривай за ней.

— Это все, что ты можешь мне сказать?

— Еще одно маленькое добавление: потомство лучше не заводить.

— Об этом пока речи не идет.

— Великодушнее сразу пристрелить детенышей.

— Вот как?

— Да. Так будет лучше.

Они немного поговорили, вспоминая общих знакомых, и полковник сильно распалился. Потом Дэвид увидел, что к ним приближается Кэтрин. Она надела белое платье из акульей кожи[24], чтобы подчеркнуть свой загар.

— Вы просто неправдоподобно красивы, — сказал ей полковник. — Но вам нужно и в самом деле загореть еще сильнее.

— Благодарю. Я попробую. Может быть, нам не стоит выходить отсюда в такую жару? Здесь прохладнее. А перекусить можно и в гриль-баре.

— Обед за мой счет, — объявил полковник.

— Нет-нет. Это мы вас угощаем.

Дэвид нерешительно встал. В баре стало слишком людно. Он опустил взгляд на столик и увидел, что успел осушить не только свою рюмку, но и рюмку Кэтрин. Он даже не заметил, когда это сделал.

После обеда они лежали в постели. Шторы были опущены почти до самого подоконника, и Дэвид читал при свете, пробивавшемся в щель. Шторы не пропускали прямые лучи солнца, и в комнату падал свет, отраженный от дома на противоположной стороне улицы.

— Полковнику понравился мой загар, — сказала Кэтрин. — Пора снова ехать на море. Иначе он сойдет.

— Мы поедем, куда ты захочешь.

— Чудесно. Можно тебе что-то сказать? Это важно.

— Что?

— За обедом я оставалась мальчиком. Я хорошо себя вела?

— Ты оставалась мальчиком?

— Да. А ты против? Но теперь я — твой мальчик и готов сделать для тебя все, что угодно.

Дэвид вернулся к книге.

— Ты сердишься?

— Нет.

«Просто протрезвел», — подумал он.

— Так проще.

— Не думаю.

— Впредь я буду осторожнее. Но сегодня утром я чувствовала себя такой счастливой и чистой, при свете дня все было так хорошо и правильно. Можно мне сейчас попробовать?

— Не стоит.

— Давай я просто поцелую тебя, а там посмотрим?

— Если мы оба мальчики — нет.

Ему показалось, что железные обручи стиснули ему грудь.

— Я бы предпочел, чтобы ты не сообщала об этом полковнику.

— Но он видел меня, Дэвид. Он сразу все понял. Я правильно сделала, что сказала ему. Так будет лучше. Ведь он наш друг. Он не станет болтать об этом после того, как я выдала ему свою тайну. Если бы я не сказала, он имел бы на это моральное право.

— Нельзя так легко доверяться людям.

— Да плевать мне на людей. Для меня существуешь только ты. С другими людьми я бы не стала скандалить.

— У меня такое ощущение, будто грудную клетку стиснули обручи.

— Жаль. А я чувствую себя такой счастливой.

— Моя обожаемая Кэтрин.