Райский сад дьявола

18. НЬЮ-ЙОРК. ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ. ПОЛИС ПЛАЗА, 1. СТИВЕН ПОЛК

– Что ты хочешь от меня? – обреченно спрашивал Драпкин.

– Задавись! – коротко объясняла Эмма.

– Хорошо, – покорно соглашался Драпкин. – Если это сделает тебя счастливее…

– Я буду счастлива, если ты сделаешь меня вдовой, – уверенно пообещала Эмма и обернулась за сочувствием и поддержкой к Полку: – Посмотрите на этого пионера Дальнего Запада! И он повез меня сюда за лучшей жизнью…

Полк не мешал им переругиваться – в извивах и поворотах скандала, как в гостиничных коридорах, возникали все новые люди, составлявшие ареал обитания боевого Вити Лекаря, валявшегося сейчас в застегнутом черном пластиковом мешке в морге больницы округа Кингс.

Имя Левона Бастаняна всплыло в перебранке недавно, и Полк своей обостренной звериной интуицией ловца почувствовал мускусный запах греха и пакости.

– …Чем, вы сказали, он занимается? – переспросил Стив.

– Он – артдилер. Торгует картинами, фигурками, антиквариатом разным… – уныло говорил Драпкин и качал своей серой головой, будто посыпанной прахом и пылью. – Я не знаю, чем он там еще торгует…

– Где – там?

– В Сохо. У него галерея в Сохо. Рядом с Гринич-Виллиджем…

– А зачем к нему ездил Лекарь?

– Я знаю? Что он, обсуждал со мной свои гешефты? Сказал: «Поехали» – мы поехали…

– Адрес галереи помните?

– А то! Мы ж туда не раз ездили. И не два…

– А сколько? – уточнял Полк. – Десять? Двадцать?

– Наверное, двадцать… Я считал? Это же ведь все давно происходит…

– Зачем Лекарь ездил к Бастаняну? О чем они говорили? – потихоньку напирал Полк.

– Что вы меня спрашиваете? – удивился-испугался Драпкин. – Откуда мне это знать? Они что, по-вашему, меня на переговоры приглашали?

– Тогда почему Лекарь вас брал с собой?

– Чтобы я шоферил за баранкой…

Полк вспомнил, как Лекарь удирал от полицейской погони, и невольно усмехнулся:

– А вы водите машину лучше Лекаря? – ему вообще показалось удивительным, что Драпкин умеет водить автомобиль.

– Ха! Взгляните на этого автогонщика! – не утерпела Эмма. – Ему надо ишаком управлять, а не «мерседесом»!

Презрительно покачала головой, потом спросила Полка с надеждой:

– Кстати, а что с «мерседесом»? Витя его совсем разгваздал?

– Боюсь, что совсем, – разочаровал ее Полк, вспомнив расплющенный, спрессованный, раздавленный кузов лимузина, который резали автогеном, чтобы выволочь из кабины искромсанные останки Лекаря. А чемоданчик с зубами, валявшийся между сиденьями, даже не помялся.

– Ах, какая шикарная была тачка, – печально вздохнула Эмма. Видно было, что с разгвазданной шикарной тачкой ее связывали очень сильные воспоминания.

Драпкин, деликатно потупясь, спросил:

– Можно я закурю одну сигарету? Вообще-то я не курю, но сейчас, признаюсь, я очень волнуюсь…

Полк протянул ему пачку «Парламента», чиркнул зажигалкой.

Драпкин лихорадочно затянулся несколько раз и, заглядывая снизу в глаза Полку, сказал:

– Обратите внимание, она меня презирает даже за то, что я не мог расколотить вдребезги «мерседес» так, как управился этот бандит. Но водил я машину, конечно, хуже его…

– Зачем же вы ему были нужны?

– Там днем нельзя припарковаться – нет мест. Лекарь уходил к Бастаняну на час, на два, а я сидел за рулем – вторым рядом у тротуара, как говорится, дабл-паркингом. Если приезжал полицейский, он сгонял меня, и я круизировал вокруг квартала, потом возвращался к подъезду…

– Подумайте, Драпкин, внимательно, прежде чем отвечать, – это важно. Лекарь привозил Бастаняну какие-нибудь вещи? Или забирал у него что-либо?

– И привозил, и забирал, – уверенно ответил Драпкин.

– Что это были за вещи?

– Какие-то свертки, пакеты, чемоданчики, сумки. Или картины. – Драпкин на миг задумался и повторил: – Да-да, я уверен, что это должны были быть картины. Небольшие упакованы в картон или бумагу, а покрупнее – свернуты в цилиндрические рулоны…

– Вы думаете, что это были холсты без рамы?

– Я не могу этого утверждать! – прижал руки к груди Драпкин. – Я ни разу не видел сам холст. Эти рулоны были завернуты в пластик. Но мне кажется, что они пахли пылью и краской…

Полку казалось, что от самого Драпкина пахнет ацетоном – запахом страха и отчаяния. Несчастный урод. Яйцерожденный. Куриное яйцо, попавшее в гнездо стервятников.

Отворилась дверь, Джордан пропустил в кабинет детектива Конолли, а сам поманил пальцем Полка в коридор. Стивен взял свой бумажный стаканчик с остывшим кофе, прихлебнул – противная кислая бурда, с отвращением поморщился и сказал Конолли:

– Потолкуйте с супругами еще о друзьях ушедшего от нас навсегда мистера Лекаря… Среди них было много людей замечательных и, главное, очень интересных для нас… – И отдельно обратился к Эмме: – Вспоминайте, пожалуйста, все о ваших друзьях…

– Ха! – сразу же возникла Эмма Драпкина и передразнила Полка: – «Друзья!» Тоже мне друзья! Таких друзей – за хрен и в музей!

Подошедшая переводчица на ходу дожевывала сахарный пончик «донатс», утирая салфеткой губы.

– Это переводить инспектору Конолли? – деловито осведомилась она.