Райский сад дьявола

Хэнк, по неискоренимой привычке пилотов следить за курсом, чувствовал в кромешной тьме – они двигаются на северо-северо-запад. В Эверглейдские болота? Места не только непроезжие – непроходимые. Топи, джунгли, крокодилы. Эд орал в микрофон что-то по-испански, отрывисто, властно, уточнял – будто на цель наводил.

– Си, сеньор!… Си!… – кричал он таким тоном, что было ясно: сеньор – это он, Эд Менендес, а остальные – просто си с бемолем.

Потом дорога нырнула в небольшую лужу, размером с Мексиканский залив, и машина стала. На другом берегу океанической лужи мелькал, коротко вспыхивал, быстро моргал, гаснул сдвоенный красно-зеленый огонь.

– Нон, сеньор! – рявкнул Эд в микрофон, повернулся к Хэнку, сделал хороший глоток из горлышка, протянул ему бутылку и сообщил: – Возьми, дерни… Мы приехали…

– А где же тут жить? – удивился Хэнк.

Эд захохотал:

– Рано на ночлег устраиваешься… Дорога только начинается…

Эд открыл дверцу, и в салон хлынула вода. Ухватил за ложе винтовку, поднял над головой – капризная «дура».

– Все, полезай наружу… – велел он Хэнку и спрыгнул по пояс в воду. Хэнк следом провалился в теплую густую жижу и, держась края лужи, побрел за Эдом на свет пульсирующего фонаря.

Сивый от старости мексиканец, заросший бородой до глаз – совершенный леший, – вынырнул из мокрой мглы им навстречу неожиданно, пригасил пульс-фару, поклонился Эду и поцеловал его в плечо. На Хэнка не обратил внимания.

По косогору прошли полмили, фонарь старик не зажигал, шагал уверенно. Хэнк по струйному шуму впереди понял – река. Или проточный канал. Старик нажал кнопку и желтым острым лучом мазнул, как мачете, вырубил из тьмы светлый коридор – к дереву на закраине суши был привязан большой катер. Вскарабкались на борт, леший оказался и водяным – сел на кормовую банку за румпель, дернул шнур магнето, забился, мягко затарахтел движок, и с плеском, шелестом, легким шипением лодка вспорола течение.

А Эд заголосил песню «А дондира эса баркито»… С неожиданным припевом: «Ай– яй-яй-ай!…»

Перед рассветом пришли в какое-то странное становище – три хижины на высоких сваях стояли прямо над водой. В одном окне теплился багровый отсвет очага, на нижней площадке стояла огромная молодая женщина – в ней было больше шести футов роста. Она смеялась и разговаривала с Эдом по-испански, потом подхватила Хэнка под мышки и легко вынула из катера, прижала к себе – тело ее было упруго и мягко, она пахла рекой и травой. На руках, как младенца, перенесла в дом, уложила на дубовую лавку, быстрыми сильными руками сорвала с него мокрую, грязную одежду и все время смеялась и приговаривала: «Не стесняйся, мой маленький мальчик… сейчас я тебя помою и уложу с собой… тебе надо отдыхать…»

И цвета она была, и вкуса, как теплый черный сладкий кофе, чуть разведенный сливками, и только белки глаз и зубы мерцали отблесками углей, и, уткнувшись в ее круглые твердые груди – две спелые дыньки-канталупы, Хэнк закрыл глаза, и она объяла его, как Праматерь Ночь. Наверное, это ее звали ураган «Лиззи».

Но наверняка этого Хэнк не узнал никогда – когда Эд утром разбудил его, полыхало уже во все небо душное флоридское солнце, на голубом своде не было ни облачка и урагана след простыл.

Старик-лесовик, лохматый джанглер, поднял их на катере вверх по реке на пару миль, они вылезли на сухой берег, и дед сказал Эду:

– Грасио, сеньор…

А тот великодушно кивнул:

– Си, сеньор…

За это древний латинос поцеловал Эда в плечо, а тот похлопал его по спине.

Перешли плешивый лесок и вышли неожиданно на дорогу – заброшенное, разбитое, растрескавшееся серое шоссе.

– Тут никто не ездит, – разочарованно покачал головой Хэнк.

– Не скажи… – засмеялся Эд. – Джунгли – штука неожиданная…

Они уселись на поваленное дерево, закурили, Эд достал из мешка бутылку рома.

– Посидим, пошутим, перекурим, дернем по маленькой… – веселился Эд. – А там, глядишь, какая-нибудь шальная попутка и объявится…

Хэнку показалось, что он слышит в небе знакомый треск. Поднял голову и увидел, как из-за леса планирует прямо на дорогу старый «бичкрафт». Истрепанная машина дымила, как пожилая молотилка, но заходила на посадку жестко. Без разворота – по прямой – зависла над узкой выщербленной асфальтовой дорогой, резко коснулась земли, подпрыгнула, визжа тормозами, прокатила ярдов двести и лихо крутанула на месте в обратную сторону.

Винты остановились, из кабины вылез пилот и, прихрамывая, направился к ним. На ходу стянул кепку-бейсболку с прикрепленными к ней резинкой солнечными очками.

– Кейвмен!… – ахнул Хэнк. – Ты откуда?…

Кевин Хиши пожал плечами:

– Этот вопрос задают себе все оперативные службы ФБР… Ладно, времени потолковать у нас теперь навалом.

Потом повернулся к Эду Менендесу, обнял за плечи.

– Спасибо, брат… Возвращайся домой, а мы полетим ко мне… С Богом…

– А выпить? – завопил в гневе Эд, потрясая своей початой бутылкой рома.

– В следующий раз… – решительно пресек пререкания в строю Кейвмен. – И тебе не стоит оставлять надолго свою прачечную без присмотра… Мы с тобой свяжемся – как пыль уляжется… Я скажу своим ребятам, они тебя доставят ко мне на Бастион…