Райский уголок. По велению сердца

— У меня есть хорошенькое местечко как раз за углом. Соображаешь? — Поднявшись на цыпочки, она высунула острый язычок и облизнула его разбитую губу. — Но это будет тебе стоить довольно много. Согласен?

— Конечно! Еще бы!

— Ты джентльмен, не так ли? О, мне всегда хотелось согрешить с джентльменом. Ты не против? — Ее голос был тихим и хриплым. Длинные, костлявые пальцы скользнули по его шее и замерли в волосах.

Он схватил ее за узкие запястья и крепко сжал, чтобы она почувствовала боль, потом с силой опустил ее руки вниз и завел ей за спину, прижимаясь к ней. Она не сопротивлялась и не протестовала. Он увидел, как сверкнула полоска белых зубов между огненно-красными губами, и грубо поцеловал их, сознавая, что причиняет боль. Худощавое сильное тело, казалось, было готово вдавиться в него.

Из близлежащего дока донесся мелодичный гудок судна, покидающего верфь во время прилива.

Рейчел узнала о смерти Салли лишь на следующий день, почти через сутки после трагедии. Ей сообщил отец, в напряженном голосе которого она ощутила горе. Она могла представить себе, что он чувствует сейчас, потеряв женщину, которую когда-то любил. Однако она заметила, что даже в этой чрезвычайной ситуации он не поинтересовался, где она была в тот день и ту ночь, когда он пытался связаться с ней. Она тоже умолчала об этом.

— О, как это ужасно! Умерла? Салли? Не могу в это поверить!

— Никто не может в это поверить…

Рейчел сбросила туфли. На ней все еще было легкое, золотисто-зеленое платье из шифона — теперь уже ни на что не годное, — которое она надела вчера вечером, собираясь на вечеринку, превратившуюся в своего рода оргию. Впрочем, это никого особенно не удивило. Она чудом избежала ареста, благодаря собственному инстинкту с одной стороны, и знанию местности — с другой. Она висела на волоске. Еще пара минут — и все сложилось бы иначе. Голова разламывалась от боли, изо рта пахло как из сточной канавы. Рейчел посмотрела на себя в зеркало. Одна серьга потерялась. Она была совершенно разбита. От пережитого потрясения ее лицо побледнело и осунулось. В какой-то миг она увидела себя через много-много лет, совсем старой, и отвернулась от зеркала.

— Как это произошло?

— Фиона сказала, что она свернула в сторону, чтобы не наехать на собаку, и столкнулась со встречным грузовиком. — Бен Пэттен пытался взять себя в руки, и ему удалось овладеть своим голосом. — Смерть наступила мгновенно.

— О, па! — Понимание того, что он сейчас говорил, только теперь начало проникать в ее сверхобостренное сознание. До этого момента она была погружена в собственные мысли. Неожиданно слезы хлынули ручьем. Она не могла говорить, лишь беспомощно качала головой. — Салли, — произнесла она наконец, — из всех людей…

— Да, — послышался тихий ответ.

Спустя много лет она вновь услышала голос матери — слова, которые она не могла забыть и которые никогда не осмеливалась произнести вслух. Интересно, помнит ли их отец так, как помнила она, слог за слогом, даже интонацию, с которой они произносились — полную злобы и одновременно торжествующую.

— Я знаю! Я все знаю о тебе и Салли Смит! Я могу назвать дни и часы…

— Па… — начала было она, но остановилась. Ее отец не был экспансивным человеком. Сдержанность, которой он окружал и защищал себя все эти годы, трудно было преодолеть. — Ты хочешь, чтобы я приехала? — спросила она.

Некоторое время он был в нерешительности.

— Нет, милая. Благодарю тебя, но в этом нет необходимости. В любом случае, мне придется уехать примерно через час. Поэтому в твоем приезде нет смысла.

— Ты… с тобой все в порядке? — Она хотела сказать вовсе не это, но нашла лишь эти слова, совсем не подходящие для того, чтобы выразить все, о чем она думала, что накопилось в ее душе за все прошедшие годы.

В те несколько секунд, что последовали за ее вопросом, у Рейчел неожиданно возникло ощущение, что отец на грани нервного срыва. Однако когда он ответил: «Да, моя дорогая. Я в порядке», его голос был твердым, как всегда, и ощущение тревоги пропало.

Повесив трубку, она долго стояла, склонив голову, до боли прижав пальцы к глазам и стиснув зубы, чтобы не расплакаться. В далеком-далеком детстве Салли Смит была для нее матерью, другом и старшей сестрой. С тех пор, как Салли переехала на север и впоследствии вышла за Эдди Брауна, их отношения стали значительно менее близкими. Но ни один ребенок не забудет искреннюю доброту и веселый смех. Тем более ребенок, сознание которого отягощено непосильной для него ношей.

— К черту все! — сказала Рейчел с несчастным видом. — Проклятье!

Так много слов не сказано. Столько добрых дел не отплачено. Теперь уже слишком поздно.

Эта мысль породила другую, которая сковала ее, заставив отодвинуться в тень ее собственное потрясение. Мысль, от которой поблекло ее собственное горе.

Тоби.

Без раздумий она потянулась к телефону.

В трубке долго звучали гудки, прежде чем кто-то ответил на ее звонок.

— Дом Смитов! Алло? — Голос был столь пронзительным, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Добрый день. Мистер Смит дома?

Наступила неловкая пауза.

— Боюсь, его нет. Нет.