Ракетчики

— Тебя скулы выдают, желваки ходят, зрачки расширены. Говори, что случилось? Если что не так — меня Санька прибьёт. Или ещё хуже. Пожалей несчастную женщину, скажи: что случилось?

— Я тебе рассказывал. Меня ранило. Ноги посекло. Иногда болят. С сердцем всё нормально. Скоро пройдёт.

— Давай, я тебе ещё бокал налью. Должно улучшить состояние. Я тебя сегодня замотала. Сказать не мог?

Такое мило-виноватое лицо было у Ани, невозможно не улыбнуться. Даже сквозь боль.

— Да-а, бедненький, ты бедненький. А я — дурочка. Может быть в аптеку сбегать, димедрол, но-шпу, ещё какое лекарство взять? Что ты пьёшь обычно?

— Нет, Анечка, ничего не нужно. Обычно я о врагах думаю, о трудностях. Характер закаляет.

— Глупая технология. Нервы не жалко? Давай я, хотя бы, массаж сделаю? Может помочь. Правда. Я умею. «Пилочка», «спиралька», «щипочки», прочее. У меня мама с лестницы упала, когда на грушу полезла, ногу сломала. Я выучилась у нашей медсестры, в деревне. Не стесняйся. Защитник родины. Воевать — ваше дело, лечить, оберегать — наше.

— Нет, не нужно. Мне уже лучше, неудобно.

— Всё удобно. И не ври. Ты же вождь народа. Нехорошо по мелочам врать. Удобно. Или ты меня всё ещё агентессой Юревича считаешь?

— Хорошо, от колена и ниже. Сначала левую. Она сильнее болит. Штаны я снимать не буду, делай так.

Аня встала на колени и делала массаж. Нормально, как для непрофессионала. Попадала в точки, прошлась по каналам. Старалась. Через пару минут попустило, боль уменьшилась, через пять минут почти прошла. Рохлин левой рукой потянулся к бокалу, что стоял на краю стола. Нужно было допить третий бокальчик, там уже мало оставалось. Равномерно жужжал телевизор, рассказывая о панике на валютном рынке. Видимо, Аня увидела тень, приподняла голову. В результате она оказалась на пути движения руки Рохлина. Пальцы воткнулись в волосы женщины. Рохлин растерялся. Вытаскивать и извиняться не хотелось. Аня наивно поняла движение по-своему: взяла его вторую руку и потерла ладошку своей щекой, как бы давая понять своё отношение. Но не делала больше ничего, справедливо считая, что это его решение, что ОН должен начать активные действия. Взгляд упал чуть ниже. Аня носила достаточно строгую блузу, но её пятый размер бюста скрыть было трудно, декольте получалось неплохое. Одновременно прошла боль в ногах, в голове появилось лёгкое головокружение, кураж, а в штанах началась активность.

* * *

Утром Анна проснулась первая. Попробовала вылезти из-под тяжёлой мужской руки, но Рохлин тоже проснулся, не отпустил.

— Куда мы собрались? У меня есть на утро свои планы.

Смелая рука однозначно дала понять, какова суть этих планов.

— Мой царь зверей, я не возражаю. Однако… Наш любимый женский вопрос: что дальше? Какие твои дальнейшие планы?

— Честно? Я не знаю, Ань. Мне с тобой хорошо.

Рохлин не лукавил. Характер был у женщины чудесный. С ней было просто и легко. Она слегка подтрунивала над миром, собой, Рохлиным. И это — не смотря на далеко не идеальную личную жизнь. Так что… Были, были у Льва Яковлевича мысли по их дальнейшей совместной судьбе. Но они были ещё нечёткие.

— Дай мне время? Я подумаю. Ещё не решил.

— Лёва, кошечка моя, тебе нужно пройти курс в Центре Гаряева. Ты был в зоне. Наверняка, нахватался лишних рентген. Если не пройдёшь — без резинки тебя к себе больше не пущу. Если судьба родить — то пусть будет здоровый ребёнок.

— А этой ночью? Голову потеряла? Принцип не соблюдала, однако.

— Господи, какой принцип? У голодной, истосковавшейся по мужской ласке и крепкому плечу, женщины? У меня вчера живот характерно болел — сегодня-завтра пойдут месячные. Я не могу сейчас «залететь».

Мужской разговор.

— Как экскурсия?

— Многогранно. Ещё не решил, что буду делать. Много нового, интересного, неожиданного.

— Ладно, как ты говорил: «Народ решит». Дуй к себе в Россию, советуйся с командой. По этому поводу скажу: договоримся. Пусть не переживают за место во власти. Работы хватит на всех.

— Принято.

— Последнее. Личное. Камеры наблюдения зафиксировали позавчера и вчера половые отношения не состоящих в браке людей.

— У вас и такое пишут?!

— У нас пишут всё. Ты на красный свет в Мухосранске не перейдёшь незамеченным. Твоя карточка гражданина Светлой Руси была временная, поэтому мер не принимаю. Скажем так, прощаю на первый раз.

— Ну-у спасибо.

— Говори «благодарю». Дальше. Давно нужно было рассказать, но не с руки было. Обычно я людям их будущее не рассказываю. Для тебя сделаю исключение. Ты был убит. 1 % — марсианами. 9 % — твоей женой, которую ты бьёшь.

— Понимаешь, Александр, я перед ней виноват. Меня отправили служить в Туркестан, там Игорь, наш сын, заболел менингитом. Органическое поражение мозга. Мы с ним мучаемся всю жизнь. Тамаре очень трудно. Она лечится так, стресс снимает: пьёт. Иногда — слишком много, до свинского состояния. Иногда я бываю груб, несдержан.