Ракетчики

Получается, что кроме Лены, которая старалась пробить скорлупу одиночества, и Лизы, жены Литвина, никто Тоню не мог поддержать. С Машей они были слишком разные по характеру, а Алла Борисовна большим душевным теплом не отличалась. Хотя Тоня по работе с ней общалась, но чувствовала её прагматизм, и не сближалась. Ещё был Корибут. Который лежал в коме и помочь не мог.

Более того, когда Животвор через две недели после боя выдал свой прогноз, уже Лену нужно было успокаивать. Спасла положение Аня. Она заставила Тоню приехать в Киев, после чего кружок начинающих берегинь интенсифицировал тренировки. Руководил Животвор. Звёзд с неба он не хватал, но честно делился теми знаниями, которые имел. Травы, целительство, приметы, простенькие ритуалы с применением Прави. Эти недели дались девочкам очень трудно. Тоня пыталась не верить, Лена продолжала упрямо надеяться, настроение было переменчиво-паршивое.

Через три недели после боя, наконец-то, Корибут пришёл в себя. Без всяких болезненных симптомов, если не считать некоторой слабости. Со свойственной ему непрактичной прямолинейностью он рассказал жёнам последний этап боя. Чем лишил Тоню надежды окончательно.

— И у тебя хватает наглости мне это так рассказывать!? Что ты сам убил Ваню?!

— Тоня… Я же говорю: не было другого хорошего выбора. Его тёмные в своего пытались превратить. Это хуже, чем смерть. Так душа освободилась, оставшись нетронутой, нашей, светлой, а иначе…

— Ничего не хочу слышать. От тебя. Я уезжаю. Или даже…

— Не смей даже думать! — Что-то почувствовала Лена. — У тебя — дети! Слышишь!?

Корибут переводил взгляд с одной женщины на другую, что-то пытаясь понять. Голова ещё соображала плохо, медленно.

— Лена угадала? Ты, в самом деле, такое подумала?

— А зачем мне жить?! О детях вы сами позаботитесь! А я уйду к Ване. Это по Кону. Сам рассказывал: раньше у ариев была такая традиция: умирать жёнам вместе с погибшими мужьями. Я тоже уйду!

На душе у Тони был полный раздрай. Её тянуло к Корибуту, который признался, что убил её любимого Ванечку. За это она себя ненавидела, не знала что делать. Всё у неё было не как у людей. И толстокожий Корибут лишил надежды слишком резко. Тоня являлась оружиеносителем. Шальная мысль пришла в голову. Пистолет! Вот решение всех проблем! Корибут что-то уловил в глазах Тони, и вполне поверил в Ленину догадку. Кто быстрее? Тоня или Александр? На курок Тоня нажать успела, но пистолет уже не смотрел в висок, а через полсекунды Корибут вывернул руку и забрал его вообще. Навыки борьбы Тоне не помогли — Диктатор был мастер. На втором этаже, в детской, раздался плач ребёнка.

— Лена, бегом наверх! Глянь, что там.

Оказалось, что нам всем сильно повезло и ничего страшного не произошло. Пуля таки пробила потолок и расколола пластмассовую кукольную кастрюльку, не задев детей. Одна из дочек испугалась и заплакала.

— Тоня, что ты вытворяешь?! Будь сильной и умной. Тебе нужно время. Оно лечит такие вещи. Старую традицию мне сюда не приплетай. Нет больше Вани. Душа его светлая ушла. Я её освободил. Её бы сожрали черные маги-упыри. Я сжёг все связи внутренним огнём. Вынужден был так поступить. Если он где и есть, то в Нави. А тела его нет. Нам уже нечего сжигать. Мы будем проводить ритуал прощания с его духом и душой. Это правильно. У нас навсегда останутся сердечные связи с Ваней. Может, это просто игры памяти, может, это больше для нас, живущих, нужно, чтоб мы душой не очерствели. Но тела Вани в Яви нет, души в Прави — тоже. Она уже в Нави. А без тела и души воина, твои апелляции к старой традиции ошибочны. Я тебя могу понять, тебе больно, но глупую ошибку я совершить не дам. Я тебе не позволю уйти. Перестань психовать.

— Да, Тонь, возьми себя в руки. Чуть в детей не попала. Ду… дурная мысль тебе в голову пришла. Держись. Было бы лучше тебе остаться у нас.

— Всё, благодарю. Я уже в норме. Да. Простите меня. Нашло. Больно очень стало. Тут, внутри. Поеду к детям. Домой. Простите. Дай пистолет, Сань, я больше не буду. Просьба к тебе. Когда группа Вани эксфильтруется из Штатов, прибудет на Русь, я хочу послушать. Про тот, последний, бой Вани. И вообще… Как они там воевали.

— Хорошо, думаю, что это решаемо. Держись, Тоня, я Лизе позвоню, чтоб тебя встретила. Не дури, ты мне нужна. Сильно. И ещё. Ты не закончила пузырьковую защиту «Дельфинов».

Тоня уехала в Днепропетровск. Лена попыталась поставить себя на её место. Ужас! Просто невозможно! У неё муж тут, рядом, живой, невредимый, а от Тониного Ивана даже кусочков не осталось, хоронить нечего. Сгинул там, в Америке, в бою. Как ей тоскливо! Лене стыдно было за ревность и чёрствость. Но рассуждения, готова ли она принять Тоню в семью или нет, гнала прочь. Еще не время решать.