Ракетный бумеранг

— Вот именно — направление. Эту фамилию я нигде не называл. А по существу, я бы на его месте бегал как ужаленный. Ведь ошибка в его подразделении. Но у него очень странная позиция. Он ни разу не пришел на заседание комиссии по аварии. Очень прошу, введи его официально в состав комиссии. Не могу его затащить на разбор.

— Хорошо. Сделаю.

Действительно, вечером получаю факс, где его фамилия появилась в составе комиссии. Но активно работать в комиссии он так и не стал. Прикрываясь «занятостью» другими вопросами, он уходил от участия в решении нашей общей проблемы. На мой взгляд, когда речь идет о чести предприятия, такое поведение недопустимо. Ну да бог ему судья!

— Ты пришли мне предварительное заключение комиссии Райкунова.

— Но его не дают. Мы записали особое мнение. Но как выглядит текст — не знаю.

— Как не знаешь?

— Да так. Его перекраивают, пользуясь машиной голосования. Ведь большинство — это сотрудники ЦНИИмаш. Кто же будет перечить руководству! Постараюсь прислать. На комиссии я отстаивал тезис, что одна ошибка не должна приводить к аварии. В ракетной технике это недопустимо.

— Вот это правильно. Надо смотреть, где дала сбой система. На это обрати внимание.

С трудом удалось достать текст предварительного заключения. Его специально сделали «для служебного пользования», чтобы никто «лишний» не взглянул. С удивлением обнаружил свою фамилию как главного конструктора блока. Отсюда следовало, что вся ответственность за случившееся лежала на мне как главном виновнике в отрасли. Через день — новое заседание МВК. Начало в 18.00. Начинается читка текста заключения. Попросил слово.

— Задача нашей комиссии — не только определить причину, но и выработать мероприятия по исключению повторения в дальнейшем таких ситуаций. Система заправки работала хорошо — более 300 раз и без сбоев. И вот произошла неприятность. Поэтому прежде всего мы должны найти системную ошибку. А она находится в наземном комплексе. Конечно, задним умом мы все крепки. И все же!

Любой важный параметр должен быть задублирован измерениями, основанными на других физических принципах. Скажем, в нашем случае для определения количества компонентов, заправляемых в бак, это могло быть время заправки или фактическое взвешивание ракеты на старте. В этом случае мы бы поймали ошибку. Не надо забывать, что аналогичный контроль заправки применялся на ракетах «Союз-1» и «Союз-СТ». Необходим детальный анализ в этом направлении.

Тишина в зале.

— Что, нам теперь и запуски прекратить? Пока на «Протоне» не доработаем стартовые устройства и не поставим весы? — это представитель «Хруничева» обеспокоился и задал вопрос.

— Думаю, что это не так. Летайте. Но подумать в этом направлении нужно.

Вопросов больше не было.

Как будто не было моего выступления, председатель обратился к залу:

— Давайте начнем читать окончательный текст. Прошу высветить на экране.

— Можно получить на бумажном носителе? С экрана трудно усвоить, — обратился я к председателю.

— Хорошо, сделаем исключение для РКК «Энергия». Мне дают текст.

На экране стали открывать текст заключения. Первые страницы, где шла констатация фактов, проскочили быстро. Отметили, что разгонный блок ДМ-03 в полете вел себя штатно. При этом указали, что его главный конструктор В. М. Филин, а работы от Роскосмоса курировал В. П. Ремишевский (потом стало ясно, почему так было записано).

Исключительно лестные слова написаны про «Протон», и даже привели показатель его безаварийности — 0,98. Затем шло долгое обсуждение вопроса, как попал в эту программу по запуску «Глонасс» блок ДМ-03. Несколько раз зачитывали принятые по этому поводу решения.

Очень интересную позицию заняли председатель Г. Г. Райкунов и его заместитель по комиссии А. Данилюк. По их утверждению, принятое руководителем Роскосмоса решение они не подписывали и подключились только к исполнению решения.

— Это РКК «Энергия» готовила решение.

— Мы готовили, не отрицаем. Ответственность лежит на том, кто утверждает. Готовить может любой…

Но эти доводы для них не были убедительными. Договорились до того, что и разрешения на запуск ни ЦНИИмаш, ни 4ЦНИИ МО не давали. Пришлось показывать документы. Последовал ответ:

— Нас не так поняли.

Прошлись по возможным версиям. Все отвергнуты, кроме переизбытка кислорода в баке ДМ-03. Долго спорили по поводу классификации ошибки. Как понимать ошибку в формуле расчета: это конструкторский или конструктивный дефект? Много претензий предъявлено к конструкции датчика. Если бы накануне не провели совместные испытания с представителями комиссии из ЦНИИмаш, то опорочили бы датчик окончательно.

Складывалось впечатление, что каждая фраза в решении была направлена на то, чтобы опорочить РКК «Энергия». Это плохо, и это не так, и это делается спонтанно, и система менеджмента качества в РКК «Энергия» не работает. Но вопрос: «А как же РКК „Энергия“ запускает тогда космонавтов?» — поставил оппонентов в тупик. Формулировку смягчили.