РАКЕТЫ И ЛЮДИ

Офицеры – начальник стартовой команды майор Яков Исаевич Трегуб, начальник электроогневого отделения капитан Николай Николаевич Смирницкий, его заместитель капитан Виктор Иванович Меньшиков, начальник отделения автономных испытаний майор Борис Алексеевич Комиссаров – все дошли до высоких генеральских постов, но дружба с товарищами по ракетным пускам конца сороковых годов сохранилась. Фактически все мы в те годы, я имею в виду период работ на полигоне 1947-1953 годов, были в одной упряжке.

Хотел бы добрым словом помянуть полковника (в будущем генерала) Мрыкина. Фактически возглавляя ракетное управление ГАУ, он принял на себя основной труд по формированию технической политики со стороны военных. Выступая в роли строгого и требовательного заказчика, Мрыкин в отношениях с Королевым и другими главными конструкторами, стремившимися поскорее избавиться от Р-1 и перейти к перспективным задачам, проявлял незаурядную твердость. Его считали суровым и слишком требовательным начальником. Я об этом уже упоминал.

Подчиненные его побаивались, но уважали. Со стороны работников промышленности было двоякое отношение. Главные конструкторы, входившие в знаменитый Совет, Мрыкина явно недолюбливали, потому что по всем его требованиям следовало принимать решения либо находить разумные доводы для отклонения. Заместители главных и все руководители более низких рангов Мрыкина уважали. Они видели и понимали, что его замечания по техническому несовершенству, ошибкам в расчетах или необходимости решений по результатам анализа аварийных пусков по существу правильны и требуют реализации.

Мрыкин не был военным карьеристом. У него нелегко складывались отношения с высоким руководством именно потому, что, будучи очень преданным своему делу, твердым в убеждениях и своей правоте, он без страха шел на конфликты, из которых не всегда выходил победителем. Его деятельность оказала большое влияние на повышение эксплуатационных характеристик всех ракет дальнего действия первого десятилетия.

Твердые характеры Королева и Мрыкина часто сталкивались, и конфликты между ними приходилось решать вышестоящему руководству. Сложность отношений этих двух преданных своему делу людей сказывалась и на окружающих. Я не единожды выслушивал от Королева и Пилюгина упреки за хорошие отношения с Мрыкиным и уступки ему в формулировках различных совместных документов. В 1980 году в звании генерал -лейтенанта Мрыкин ушел в отставку. Он перешел на работу в ЦНИИМаш на должность заместителя директора и занимался сбором и обработкой материалов по истории ракетно-космической техники.

Испытания ракет первой серии Р-1 в 1948 году показали, что к недостаткам А-4 добавились наши собственные. Если А-4 терпели в 1947 году аварии в полете, то Р-1 упорно не желали отрываться от стартового стола. На девять улетевших ракет пришелся 21 отказ выхода двигателя на главную ступень.

Эти отказы были для нас в определенной мере неожиданными. На А-4 такого массового нежелания летать мы не наблюдали. Причиной оказались сильные «хлопки» – микровзрывы топлива, поступавшего в камеру сгорания после команды «зажигание». Пиротехническая зажигалка, помещенная на специальном приспособлении из деревянных брусков в камеру сгорания, должна была поджечь порцию спирта, смешанного с парами жидкого кислорода.

На установившийся после этого костер поступало по команде «предварительная» уже значительно большее количество топлива, и на секунды устанавливался устойчивый ревущий факел предварительной ступени. После этого происходила команда «главная». Открывались главный кислородный и спиртовой клапаны на полный расход. С характерным ревом формировался факел главной ступени, нарастала тяга, и ракета отрывалась от стола.

Так вот, до этого дело не дошло уже при первой попытке пуска первой ракеты Р-1.

После команды «зажигание» раздался сильный хлопок, который по силе звука намного превосходил ружейный выстрел. После такого ударного воздействия на пусковом пульте замигали транспаранты набранных команд, схема «сбрасывала»: переход на промежуточную ступень запрещался, обесточивались электромоторы рулевых машин. Для повторной попытки пуска надо было привести схему в исходное состояние, снять напряжение с бортовых приборов, заменить зажигалку, для чего требовалось забраться почти в сопло уже «мокрого» двигателя. На эти операции со всеми обсуждениями и спорами ушло один-два часа.

При второй попытке пуска сильный хлопок с последующим сбросом схемы повторился.

Задержка пуска сопровождалась значительным испарением кислорода. Надо было снова подводить кислородный заправщик и дозаправлять бак окислителем. Предпочли слить кислород обратно в заправщик и разбираться в причинах отказа запуска.

После слива ракету потребовалось сушить, благо догадались привезти авиационные воздухоподогреватели. Решили слить и спирт, и перекись водорода, чтобы полностью повторить электрические испытания на сухой ракете и найти причину.

На это ушло три дня. Причину так однозначно и не нашли, все работало исправно.