РАКЕТЫ И ЛЮДИ

Турбонасосный агрегат, раскручиваемый горячей парогазовой смесью – разлагающейся перекисью водорода, получил это рабочее тело только для выхода двигателя на режим, а потом остановился. Двигатель заглох, и ракета рухнула на стартовую позицию. Разгильдяйство или вредительство? В осмотре, конечно, участвовал уполномоченный службы безопасности. И надо же такому случиться, что именно он нашел в остатках ракеты гаечный ключ. Подняв его, он спросил: «А этот инструмент тоже должен летать?».

Государственная комиссия, насколько я помню, скандал этот замяла. Во всяком случае, никто не был репрессирован. Ограничились административными «втыками».

Допрошенные на заседаниях комиссии специалисты по взрыву объяснили, что взрыва и не должно было быть. Взрыватель взводится только по электрической команде выключения двигателя. Поэтому взрыва не последовало при падении, а пожарные успели водой охладить «голову», и все обошлось.

Этот случай мы часто вспоминали, когда в 1953 году впервые начали встречаться с создателями атомной, а потом и водородной бомбы.

Королев и Мишин получили приглашение на испытания атомной бомбы на казахстанский полигон в районе Семипалатинска. Вернулись они совершенно потрясенные.

Мишин сказал нам, что если своими глазами не видеть результатов взрыва, то представить себе это просто невозможно.

Теперь перед нами была поставлена проблема совершения качественного скачка в надежности и безопасности носителя такого страшного заряда. Вспоминая случай с Королевым, который бросился к горящей ракете с бесполезным огнетушителем, Воскресенский полушутя-полусерьезно предложил для начала удалить старт от бункера километров на двадцать, а пуском ракеты с атомным зарядом управлять по радио: «Чтобы Сергею неповадно было бегать с огнетушителем». Фантастическое предложение о пусках по радио было реализовано спустя тридцать пять лет, но по совсем другим соображениям.

Эта пожарная история случилась за три года до выхода постановления правительства о создании ракеты Р-5М – носителя атомного заряда. Ракета Р-5М проектировалась на базе Р-5, которую мы должны были переделать так, чтобы она могла быть надежным носителем атомной бомбы.

По немецкому и своему, уже многолетнему, опыту мы понимали, что никакими приказами и заклинаниями нельзя гарантировать надежность всего электрооборудования, бортовой кабельной сети и приборов управления, если один любой отказ типа обрыва провода, потери контакта в штепсельном разъеме, случайного замыкания приводит к аварии ракеты. Одноступенчатая Р-5 к тому же была статически неустойчивым летальным аппаратом: в отличие от Р-1 и Р-2 она не имела стабилизаторов. Только после тщательного анализа и изучения поведения этой длинной ракеты в полете мы начали понимать опасность игнорирования явлений упругих колебаний всей конструкции и влияния жидкого наполнения баков. Система управления должна и по своим динамическим характеристикам иметь значительно больший запас устойчивости и управляемости, чем ее предшественницы.

Новым и сильным средством для отработки надежности было создание многоканальной телеметрической системы. От службы телеметрического контроля и ее специалистов требовалась неустанная бдительность, даже если полет внешне заканчивался вполне благополучно.

В технологии подготовки пуска и анализа итогов пуска обязательной стала процедура «доклад по пленкам». Иногда внимательный просмотр пленок, проводимый натренированными глазами телеметристов после пуска, выявлял замечания, над которыми, хочешь не хочешь, главные конструкторы должны были ломать голову, чтобы найти объяснения.

Виртуозами по отысканию труднообъяснимых флюктуации показаний различных датчиков, записанных на кинопленку, были Николай

Голунский и Ольга Невская, ставшие впоследствии супругами. Невская имела «телеметрический» стаж еще со времен «Бразилионита». Мы привыкли к спокойным докладам Лели Невской, которые затем с позиций теории пытался толковать Вадим Чернов. Практическое объяснение этим процессам давал Аркадий Осташев. Коля Голунский быстро пошел вверх по служебной лестнице. Он монополизировал права на взаимодействие с разработчиками телеметрии, персоналом службы полигона и доклады руководству.

Наличие такого постоянного недремлющего контроля имело большое значение для всего процесса повышения надежности ракет. Разработчики систем после удачного пуска всегда были весьма оптимистически настроены. Удовлетворение, общественное признание и похвалы за хорошее поведение в полете иногда разрушались последующими докладами телеметристов, из которых следовало, что ракета чудом дошла до цели.

В таких случаях, если замечания относились к системам Пилюгина или Глушко, они возмущались, требовали перепроверок и высказывались в адрес Богуславского: «Это твой „Дон“ опять врет. Ракета хорошо летает, а телеметрия пишет непонятно что».