Рам и Гау. Повесть об обезьянолюдях

Так вот почему мясо пахло так странно! Рам никогда не пробовал жареного: его орда поедала мясо сырым — в том виде, в каком удавалось его добыть. А пахло соблазнительно. Голодный, Рам с жадностью принюхивался, но вдруг на земле, совсем близко от куста, за которым он прятался, заметил что-то круглое. Голова! Рам почувствовал, как в груди похолодело. Тут же один из рыжеволосых повернулся и длинной палкой стукнул по этой голове так, что она, крутясь, с размаху влетела в костёр. Остальные рыжеволосые одобрительным ворчаньем оценили ловкость удара.

Рам бесшумно отполз в глубину зарослей. Отсюда костра не было видно, но он уже насмотрелся достаточно. Это была голова Хоу, сильного сердитого Хоу… Рам не любил его: оказаться близко от Хоу — значило получить ни за что здоровую затрещину. Но сейчас, если попасться на глаза рыжеволосым, то и его, Рама, голова покатится в костёр… Он это понял.

Мальчик попятился назад, пока не удалился от пещеры на безопасное расстояние. На прибрежной отмели он заметил следы. Человеческие следы на песке. Они источали слабый знакомый запах… Рам уткнулся в песок и лежал так некоторое время, дрожа и всхлипывая от неожиданного счастья. Следы орды! Людей его орды. Они прошли здесь. И Рам догонит их. Сейчас же!

Когда прошли по отмели люди, как далеко они могли уйти — об этом мальчик не задумывался, это было слишком сложно для его головы. Запах вселял надежду, манил, и Рам последовал за ним. Куда? Всё равно.

Он уже не боялся, что его могут услышать наверху. Забыв боль в плече и разбитых ногах, он бежал, не скрываясь, всхлипывая и подвывая на ходу.

Глава 13

Наконец усталость заставила мальчика перейти с бега на шаг. Время от времени он подходил к реке, погружал лицо в холодную воду и с жадностью пил, втягивая воду ртом — зачерпывать её ладонями он не умел. Купанье освежило бы его, но люди орды, как обезьяны, боялись воды и добровольно в неё не входили.

Иногда Рам нагибался и, не доверяя глазам, с наслажденьем принюхивался к следам на песке. Да, они прошли здесь: запах становился всё сильнее. Значит, он догонял своих!

Вдруг мальчик тихо вскрикнул и кинулся к кусту шиповника: на колючей ветке висел клочок волос — тёмных, не таких, как рыжие волосы врага. Задыхаясь от волнения и не обращая внимания на колючки, Рам схватил клочок, зажал его в руке.

В этом месте заросший кустарником берег полого спускался к воде. Трава под кустом была примята. Кто-то, сойдя с отмели, на четвереньках тяжело протащился в кусты, оставив на колючках клок волос. Запах не вызывал сомнений: это — свой. Другие следы шли по отмели дальше, и они тоже источали знакомый запах. Рам остановился, ноздри его усиленно шевелились, морщины на лбу собирались в глубокие складки.

Следы разошлись. Куда же идти? Принюхиваться мало: приходилось думать. Рам мучительно гримасничал, нагибался к следам на песке, осторожно касался их пальцами. Затем поворачивался к примятой траве, обозначавшей другой след, который уводил его вверх по обрыву. Наконец, не в силах решиться, он бросился на землю и, прижавшись к ней лицом, тихонько заскулил, как отчаявшийся щенок.

Рам лежал так долго. Приподнявшись, он затаил дыхание, прислушался: сомнений не было. Кто-то прерывисто дышал за кустами, сдерживаясь, чтобы себя не выдать.

В одно мгновение Рам оказался на ногах. Ещё миг — и он без памяти кинулся бы прочь от опасного места. Но лёгкий ветер пахнул ему в лицо. Здесь, за кустами, запах орды был даже сильнее, чем на отмели.

Мальчик опустился на четвереньки и проворно нырнул под нависшие колючие ветки. Они и с его косматой спины захватили свою долю шерстистых волос. Но Рам этого не чувствовал. Он полз, всё явственнее ощущая родной притягательный запах. Тот, невидимый, кто скрывался в кустах, почувствовал его приближение и затаился.

Колючие ветки спустились так низко, что Раму пришлось лечь на землю и ползти на животе, извиваясь, как змея. И тут в гуще ветвей перед ним блеснули настороженные глаза. Рам рванулся вперёд, но колючки впились в его спину. Не чувствуя боли, тихо взвизгивая от радости, он уткнулся лицом в землю у самых ног лежащего человека.

Мук! Старик вовремя успел удержать тяжёлое рубило, уже занесённое над головой мальчика: ветер дул от него навстречу Раму, не давая Муку распознать — свой это или чужой. Он ожидал врага. Откуда же здесь, в кустарнике, взяться другу?

Тихое довольное ворчанье Мука и визг счастливого Рама — это была ещё не настоящая человеческая речь. Они не могли как следует рассказать друг другу, что случилось с каждым. Но радость встречи была понятна обоим.

Наконец они немного успокоились. Мук, жалобно вздохнув, пошевелил ногой: глубокая рваная рана тянулась от колена вниз. Наверное, было очень больно — старик тяжело дышал и временами тихо всхлипывал.

Рам сидел подле него, обхватив свои коленки руками. Он поглядывал то на Мука, то на узкий лаз под ветвями, по которому только что пробрался сюда. На лбу его собирались глубокие складки: шла смутная работа мысли.