Рандеву

Пусть Вандам считает, что все под контролем, а тем временем порция салата, съеденная им в какой-нибудь понедельник, может оказаться последней. Эта мысль придала мне сил. Но она же меня и испугала.

Трудно было поверить, что мне действительно хватит решимости сделать это.

Настолько ли безнадежной была ситуация, чтобы я могла спокойно смотреть, как Петер доедает последний в своей жизни салат? А потом, когда криминалисты исследуют содержимое его желудка и допросят меня, Симону Янсен, приготовившую его последнюю еду, смогу ли я доказать свою невиновность?

Эти мысли не давали мне покоя. Я часто смотрела сериал «Секретные материалы» на канале «Дискавери» и документальные фильмы с криминальным сюжетом. Я впитывала информацию, как губка. Расследования, вскрытие трупов, допросы. Чем больше я думала и мысленно делала шаг за шагом на пути к поставленной цели, тем страшнее мне становилось. Я спрашивала себя, уж не идиотка ли я. Отражали ли мысли, бродившие в моей голове, реальную ситуацию, в которой я оказалась? Возможно, я уже не могла рассуждать здраво, но и не знала, что мне делать и как снова обрести почву под ногами. Прежде всего, я жила в своем внутреннем мире. Там находилась моя «жилетка», некто, кто удерживал меня от необдуманных поступков или пытался рассуждать вместе со мной. Я оказалась внутри круга, из которого не было выхода. Иногда мне нестерпимо хотелось во всем признаться Эрику. Удерживало то, что это признание подкосило бы его. Он ведь мне верил. Я не могла сделать ему больно. И я боялась его потерять. Я не хотела потерять свою семью — детей и Эрика.

А я бы ее потеряла. То, что он узнал бы о нашей машине, о нашей постели, сокрушило бы его веру и все то, что он ценил. Мое признание стало бы незаживающей раной для нашей семьи, которая со временем становилась бы все глубже и болезненнее. В конце концов эта рана оказалась бы смертельной.

Зазвонил телефон.

Этот звонок пронзил мой воспаленный мозг, и я машинально взяла трубку. Понадобилось несколько минут, прежде чем я поняла, что на другом конце провода такой-то француз из такой-то фирмы спрашивает мсье Янсена.

— Минуту, — ответила я и направилась в правое крыло.

В эту часть дома я заходила редко. Коридор с множеством комнат. В конце его узкая винтовая лестница, ведущая в башню. Из небольшого окошка в башне на темный деревянный пол коридора мягко падал свет. В его лучах плавно кружилась пыль. Пол был усеян обрезками изоляционных материалов, опилками, упаковочным полиэтиленом и пустыми пластиковыми бутылками из-под воды, которые, видимо, валялись здесь с лета. Стучал молоток. Под этот аккомпанемент совсем рядом послышался голос Эрика. Я замедлила шаг.

— Я не знаю, получится ли. Симона вбила себе в голову, что она не хочет здесь оставаться. Возможно, весной она передумает, но сейчас ничего нельзя сделать. Я вынужден считаться с тем, что Симона хочет вернуться в Голландию. Если это произойдет, нам пригодится каждая сотня. Нужно будет покупать жилье. Насчет продажи этого дома у меня нет иллюзий. Хорошо, если мы найдем покупателя через год.

Тишина.

Я стояла замерев. Сердце билось где-то в горле.

— Поговорить с ней?

Это голос Петера.

— Не имеет смысла, — услышала я Эрика. — Но за предложение спасибо.

Я ждала, но слышала только стук молотка. Через секунду к нему присоединился визг пилы. Разговор был окончен. Прежде чем войти в комнату, я кашлянула. Стоя на пороге, посмотрела на Эрика, потом на Петера и снова перевела взгляд на мужа. Они ничем себя не выдали. Петер дружелюбно улыбнулся. Улыбка Эрика была просто лучезарной.

— Тебя к телефону. Какой-то мсье Годо…

— А, вот он-то мне и нужен. Это насчет котла.

Эрик вышел из комнаты, я следовала за ним по пятам.

— Мадам Янсен, когда вы в последний раз видели свой кошелек? — повторяет вопрос переводчик.

Я прижимаю руки к животу. На лице появляется гримаса боли.

Мой кошелек… Вот оно что. Вещественное доказательство. След. Непростительная ошибка. Но тогда я еще не знала, что…

— Не помню, — отвечаю я тут же. — Думаю… Думаю, что в пятницу…

— В пятницу вечером, делая покупки в супермаркете «Ле Клерк»?

Я вспомнила. В супермаркете я расплатилась карточкой Эрика, потому что с моей что-то случилось — она не всегда срабатывала.

В пятницу вечером я очень торопилась, спешила как можно быстрее уйти из магазина. Мне не хотелось нервничать из-за того, сработает моя собственная карточка или нет, поэтому я сразу протянула кассирше карточку Эрика. Он дал мне ее, когда я собралась ехать за покупками. Вернувшись домой, перед тем как пойти спать, я положила карточку на комод.

— Нет, — я посмотрела прямо в глаза переводчика. — Я расплатилась карточкой мужа.

— Она была в вашем кошельке?

— Нет, карточка была в кармане куртки. Моя собственная не всегда срабатывает. Наверное, размагнитилась. Я взяла карточку мужа, чтобы расплатиться ею за покупки.

— А кошелек вы взяли?

— Думаю… Не знаю… С собой его у меня не было.

— Потому что вы его потеряли?

— Не помню. Думаю, я просто не взяла его с собой.

— Нам очень важно знать, когда вы видели свой кошелек в последний раз.