Рандеву и другие рассказы

– Они же расстреляют шлюпки, – запаниковал Картер, – не дадут нам уйти. Они расстреляют шлюпки!

– Бога ради, – начал я, непонятно почему зверея при виде его бледности, и тут внезапно обнаружил, что с кормы на нас накатывает стена тумана. Я развернул Картера к ней лицом. – Смотри, – сказал я, – смотри!

Челюсть у него отвисла, и рот растянулся в дурацкой улыбке. Видимость во все стороны составляла уже не больше кабельтова, в нос ударил холодный затхлый запах морских испарений. Воздух над головой был густой и липкий. Какой-то миг – и кормовые ванты скрылись из вида. Один из матросов затянул фальцетом начало шуточной песенки, но на него зашикали, и дурак заткнулся. Субмарина лежала впереди, темная и неподвижная, с пустыми пока что палубами, на ее длинный нос падал откуда-то луч света. Потом окутавший нас белый туман стал расползаться во все стороны, небо спустилось, мир скрылся из глаз.

До полуночи оставалось две минуты. Склонившись из предосторожности пониже, я посветил фонариком на свои часы. Склянки не били с тех пор, как мы впервые заметили субмарину. Мы выжидали. Вслед за туманом пришла и тьма, ночь наступила рано. Все было тихо, только судно скрипело, колыхаясь с боку на бок, и плескала о борт вода. Немного потеплело, в воздухе ощущалась клейкая влага. Матросы под мостиком переговаривались шепотом. Мы всё ждали, ждали. Один раз я зашел в каюту к больному капитану и направил на него луч фонарика. Лицо у него было красное, опухшее, дыхание медленное и тяжелое. Он спал лихорадочным, прерывистым сном, временами постанывал, однажды открыл глаза, но не узнал меня. Я вернулся на мостик. Туман чуть рассеялся, были видны носовые ванты и дальний край полубака. Я спустился на палубу и склонился над правым бортом. Сильное приливно-отливное течение сейчас было направлено к югу; направление оно поменяло три часа назад, и я в четвертый раз за вечер стал вычислять наш дрейф. И уже собирался взобраться по трапу на мостик, как на палубе послышался топот и в меня с разбегу врезался кто-то из команды.

– За кормой видимость улучшилась, – с трудом переводя дыхание, сообщил матрос. – Сзади по правому борту что-то непонятное.

Мы бросились на корму. У правого борта толпились матросы, взволнованно обсуждая последнюю новость.

– Судно, сэр, как пить дать, – сказал один. – Похоже, финский барк. Видны паруса.

Я тоже стал всматриваться во мрак. Да, это было судно. От нас его отделяла сотня ярдов, и оно приближалось с наветренной стороны. Большое, трехмачтовое, под тучей парусов. Для перевозки зерна поздно, осень уже. Что принесло его сюда в военную пору? Разве что лес везет… Видят они нас или нет? Вот в чем был главный вопрос. Из-за проклятой субмарины мы крались, загасив огни, и на́ тебе – вот-вот столкнемся с допотопным лесовозом.

Знать бы точно, что благодаря течению и туману мы удалились от врага хотя бы на несколько миль! Старинный парусник так и летел – бог знает, какой его гнал ветер. Тот, который ощущала моя левая щека, не задул бы и свечку. Если неизвестное судно сохранит ту же скорость, то минует нас всего в полусотне ярдов, а где-то там во тьме притаилась эта чертова кукла. Похоже, финн спешит прямиком на тот свет.

– Порядок, – наконец сказал я, – они нас увидели, не столкнемся.

Пока парусник проходил у нас на траверзе, я с трудом разглядел во тьме его очертания. Большой, высокобортный, судя по всему, в балласте[27], иначе сидел бы куда глубже. Объемистая корма – я уже забыл, что такие бывают. Рангоутное дерево не такое гладкое, к какому я привык, такелаж обильный, реи длиннее обычных – что, конечно, необходимо при такой парусной оснастке.

– Они не собираются нас обгонять, – сказал кто-то, и я услышал, как от качки звякают тали и стучит такелаж: почти у нас над головой проплыли огромные реи.

А что это так странно просвистело, как будто где-то очень далеко, – боцманская дудка? Но туман снова сгустился и накрыл парусник. Как мы ни щурились, ничего в темноте не разглядели. Я вновь собрался вернуться на мостик, но до меня вдруг донесся слабый оклик.

– Терпите бедствие? – кричали нам. Финны то были или нет, но обращавшийся, по крайней мере, хорошо владел английским, хотя строил фразу несколько необычно. Однако из осторожности я не решился ответить. Последовало молчание, и затем новый вопрос: – Что вы за судно и куда следуете?

И тут, прежде чем я успел вмешаться, один из нашей команды проорал в ответ:

– Впереди по курсу вражеская субмарина! В полумиле от нас.

С небольшим опозданием кто-то заткнул идиоту рот, но, на счастье или на беду, теперь уже нельзя было скрыть, под каким флагом мы идем.