Рандом (СИ)

- Вполне могло такое быть. Значит, впереди у нас по-прежнему два врага.

- Киллер – это понятно. А второй-то кто?

- Зима, Влада. Зима. Не все ее переживут, так мне думается.

- Значит, у тебя весной прибавится последователей. Как видишь, я уже готова вступить в твои ряды. Свободная, - и чуть не подавилась слезами, которые пошли горлом.

- Влада, - вдруг услышала я слабый голос Кира и подскочила – откуда только силы взялись?

Мы вдвоем ворвались к нему в спальню – только я чуть раньше. Белый как простыня Кир протягивал мне руку.

- Не уходи, Влада, - прошептал он. – Будь со мной. Рядом, - он бросил безвольную руку на кровать.

- Кир, тебе нужен покой, - пролепетала я, но он не слушал.

- Ляг рядом. Пожалуйста…

Сусанин пожал плечами. Кровать была широкой. Я решила, что ничего страшного не будет, если я примощусь рядом и дождусь, пока он уснет. Я разулась, легла. Рука Кира нащупала мою и легко сжала. Сусанин заботливо накрыл меня еще одним одеялом, подоткнул под спину.

- Ну ладно, ребята, спокойной…

- Макс, не уходи, - неожиданно для себя попросила я. – Прошу тебя, прошу.

Я не хотела, не могла оставаться с Киром наедине. Еще одну смерть мне не пережить.

Может, Макс понял это.

- Прошу тебя, Макс, – шептала я, - ложись рядом. Тут места хватит. Я очень тебя прошу. Прошу…

Почти во сне я почувствовала, как Макс устраивается за моей спиной. В тот момент, когда его дыхание скользнуло мне по уху, а тяжелая рука опустилась на плечо, я отключилась.

Так мы и проспали до утра. Втроем.

… И первой моей мыслью после пробуждения была та же – втроем? Мы еще втроем, или?..

Глава 3. Not found

Not found

Полдня с самого утра я гонял по городу на снегокате. Не, дел особых не было. Какие на хрен у нас у всех дела? Смех один. Отчима навестил. Ну, как навестил, хавку ему привез, пива там. Жиртрест ни хрена в последнее время с дивана не вставал. Лежал себе, дергался временами. Смешно так, руками и ногами. Типа, если ему очки виртуальные на морду нацепить, то вполне можно подумать, что проходит очередной уровень, до конечной точки. Могилы. И губами шлепал еще иногда – этот свой обычный бутерброд, нарезку из «благодарна-оболтусу-путевку в жизнь».

Когда отчим говорил, из его рта летели брызги крови. Все вокруг – обои, диван, стол, ковер – все заляпали темные пятна. Он скоро сдохнет, факт. Самое обидное, что во мне давно перегорели все эти жалости-радости. Ничего я не чувствовал, когда смотрел на то, как он задыхается. Хоронить я его не собирался. Пусть сгниет тут, вместе с квартирой. С домом. Все, чего мне хотелось забрать, давно заняло свое место на Крестовском. Фотки там, старые – мать делала, еще ножи. Один я помню, как отобрал у парня в драке. Здоровенный такой был детина. И… стыдно сказать – игрушка. Аттракцион неслыханной щедрости  - отчиму в башку стукнуло подарить мне железную дорогу. Он тогда за матерью ухлестывал, естественно, хотел перетянуть на свою сторону мальца. Я тут подумал: может, за железную дорогу я и подарил ему семь месяцев жизни? Не знаю. Хрен ли тут глобальные вопросы решать, если мы в себе не можем разобраться. К нам-то судьба по-другому отнесется – это шизики уходят, не чувствуя боли. Харкают себе кровью, или что там, и молча копыта отбрасывают. Только один день им отмерили и не повезло тем, кто проболел в этот сраный день. Хотя, по всему, долго мучиться не получилось.

Ладно, к чему это я? А. Шизики в большинстве своем без боли ушли, а вот мы… Как уходить будем, только одному… кому-то известно. А тех, кто останется, все равно со временем эпидемия какая-нибудь задушит. Когда кончится срок годности у тех лекарств, которыми мы, как придурки, запаслись. Ну, вырубило и вырубило человечество. Подумаешь, потеря.

Подумать только, от Питера через годик-другой останется человек тридцать – ну, старперы же, понятное дело, вымрут, верно? Да от Москвы столько же. Что уж тут говорить о других городах. Все человечество в лучшем случае насчитает тысячу лет через пять. И Сусанин прав – неизвестно еще какие дети станут рождаться. Или известно – тогда не так скучно подыхать. Типа, с человечеством.

Кстати, о Сусанине.

Мотор  - зверь. Я рассекал по улицам, объезжая сугробы. Понятно, что ничего хорошего там прятаться не могло. За мной летел снежный вихрь. Было круто. Давно мне не было так здорово. Сначала я хотел заскочить к ребятам на Исаакиевскую – ничегошные оказались в итоге, хоть не бесили меня и ладно. Но потом передумал. Решил, что не хочу ни с кем делить этот день. Ни с кем из живых.

Я летел, врываясь в снег и ветер. Сам – как снег и ветер, одна из самых вредных бацилл, несущаяся по венам мертвого города. Зомби ведь тоже могу двигаться, верно? Вот он и шевелился как живой мертвец – обрывались провода, рушились балконы, покрывались льдом огромные лужи.