О л ь г а. Я очень боялась, что к моим словам вы отнесетесь именно так. И колебалась — идти или нет. Очевидно, я напрасно пришла к вам. Но тогда я пошла бы в партийную организацию, чтобы там сказать о его поступке.
А н я. Ольга Федоровна! Подождите!
О л ь г а. Я? Не думала… Я ушла бы! Навсегда! Ошибку можно простить и исправить, но это не ошибка, а подлость.
А н я. Да, да. Вы правы, Ольга Федоровна. Мне тоже хочется сейчас уйти, и навсегда. Но… Вы одна, Ольга Федоровна, а у меня сын. Я, конечно, сумею воспитать его, дело не в этом. Но вот он подрастет и начнет спрашивать: где мой отец? Не легко будет ответить ему. А что, если, уже будучи взрослым, он бросит мне упрек — ты лишила меня отца. Нет, нет! Мое личное сейчас — сын и вот эти
Сергей идет. Как быть? Я должна сейчас же поговорить с ним. И не нужно, чтобы он видел вас, Ольга Федоровна.
О л ь г а. Все, что я сказала вам, я могу повторить при нем.
А н я. Я вам верю. Верю. Но, понимаете, хочу убедиться сама. Сама. Пройдите вот сюда.
С е р г е й. Ну, здравствуй. Наверное, заждалась?
А н я. Да. Я еще с утра жду.
С е р г е й. Так получилось. Не совещание, а нервы. То не так, это не так. Говорят, работаю формально. Склочный коллектив в нашей школе. Что это у тебя столько цветов? По какому случаю?
А н я. У меня сегодня день рождения.
С е р г е й. Извини, Аня. Забыл. Поздравляю, хотя и с опозданием. Тут не только это, а имя свое можно забыть. Нервы так напряжены, что, кажется, не выдержат.
А н я. Видела.
С е р г е й. И ты можешь говорить об этом спокойно! Ну чем она лучше меня? Чем, я спрашиваю? А в общем, у нее нужно учиться другим женщинам.
А н я. Ты ее еще любишь?
С е р г е й. Кого?
А н я. Ольгу Федоровну.
С е р г е й. Я, люблю?!
А н я. Не спеши! Сейчас я хочу только одного — правды. Пойми это.
С е р г е й. Да она противна мне. Я ее ненавижу, понимаешь, ненавижу.
А н я. А зачем же ты ездил к ней?
С е р г е й. Я ездил?
А н я. Да, сегодня.
С е р г е й. Терпеть не могу сплетен. Не превращайся, ради бога, в бабу-сплетницу.
А н я. Но это же правда.
С е р г е й. Считаю ниже своего достоинства убеждать тебя. Жаль, что до совхоза тридцать километров, а то можно было бы, в крайнем случае, спросить, пусть бы она сказала.
А н я
С е р г е й. Как?
О л ь г а. До свидания, Анна Семеновна.
С е р г е й
Г а л я. Что случилось?
Д а р ь я И в а н о в н а. Помолчи, Галка.
А н я. Как же дальше? А, Дарья Ивановна? Как дальше жить? Душно мне. Душно.
Д а р ь я И в а н о в н а. Я думаю — уходи на волю.
Г а л я. Анна Семеновна, идемте к нам.
А н т о н. Анечка, если нужна моя помощь…
Д а р ь я И в а н о в н а. Подожди, Антон!
Т р а в к и н а. Ты вот что знай, Анна Семеновна, в Звонком никто тебя в обиду не даст.
Д а р ь я И в а н о в н а. А кто обидеть попытается, с того спросят. И крепко. Потому что в каждой избе твоя родня живет.
А н т о н. Алло! Хорошо. Передаю трубку. Аня, тебя секретарь райкома, Алексей Иванович.
А н я
С е р г е й. Ушла. Так и не смог объяснить…
А н я. Завтра уезжаю к маме в Москву. Месяца на полтора… Сын уже там… Нет, муж остается здесь… До свидания.
С е р г е й. С кем это?
А н я. А тебе знать не обязательно.