Ранняя смерть

— С зубами-то все же красивее. Бабы от этого тащатся, — вмешался в разговор его друг, который назвался Сандером.

— Подумаешь, бабы! — сказал Джейми, изображая из себя опытного мужчину. — Бабе только одно нужно. Хоть с зубами, хоть без зубов. — И он захохотал преувеличенно громко.

— А с домашними заданиями там тоже помогают? — переменил тему Бен.

— Они, блин, говорят, что с вопросами по домашним заданиям можно подойти к любому из них. Да только кому это нужно — подходить с вопросами по домашним заданиям! Зато у них там есть Интернет, а в Интернете я и сам разберусь, что мне делать. — Джейми, ухмыляясь, указал на одну из черно-белых фотографий на стене, которые Бен сначала принял за газетные вырезки. Сейчас он понял, что эти снимки распечатаны на принтере. — Вот что отыскал. В Интернете.

— Хорошая штука, — кивнул Бен и перехватил взгляд Сандера.

Тут он понял, что Сандер все сечет. Но парень замолчал и ничего не говорил. Сидел рядом, иногда кидал мяч об стенку и не произносил больше ни слова. Зато Джейми разглагольствовал вовсю о фиговом фонде, какая там все фигня, какой там сплошной отстой и что ребята ходят только потому, что все ходят. Он прикончил третью банку пива, взгляд его остекленел. Непрестанно рыгая, он, шатаясь, поднялся с пола и с пафосным возгласом «Ну, ребя, что-то мы припозднились» побрел прочь из заброшенной квартиры.

— Пошел блевать, — оскалился Сандер. — Всегда делает вид, будто ему все нипочем, а сам и пить-то не умеет.

— А ты умеешь? — Бен указал на банку пива, которую Сандер открыл, но после этого к ней не притронулся.

Сандер пожал плечами:

— Не знаю. Мне оно не нравится.

Бен кинул ему «Айрон Брю».

— Это лучше?

— Гораздо. Спасибо! — Они открыли свои банки и чокнулись. — А ты вовсе не такой недотепа, каким притворяешься. Верно?

Бен прикинул, какие остаются возможности, и решил рискнуть:

— Ты наблюдателен.

— Вот и не пью пива. Хочу сохранять ясность ума.

Изменился даже акцент Сандера. Вульгарные интонации, типичные для социальных низов, теперь стали почти не слышны. Выходит, Сандер точно так же, как Бен в его возрасте, приспосабливался и подыгрывал окружающим. Потому что хотел, чтобы его считали своим, или потому что иногда, безопасности ради, лучше было не выделяться.

— Ну а как ты справляешься в школе? — спросил Бен.

Сандер усмехнулся:

— Умнее ли я, чем другие? Да. Стараюсь ли это показать? Нет. Знаешь что, я никогда не показываю другим свои тетради и табели, чтобы ко мне не приставали.

— Учителя поддерживают твою игру?

Сандер кивнул:

— Они знают, как тут заведено. И я каждое утро радуюсь и думаю: слава богу, что Джейми считает себя гораздо умнее меня.

— А тебе не жаль, что с лучшим другом ты не можешь говорить обо всем?

Сандер помедлил:

— Он мне не лучший друг. Он только считает себя лучшим другом.

— Одно другого не лучше.

Мальчик снова принялся кидать об стенку мяч.

— Уже подал заявление на стипендию в частной школе?

Сандер смерил Бена подозрительным взглядом:

— А вот об этом никто не мог тебе сказать. Ты спросил наугад.

Бен кивнул:

— Со мной было то же самое. Или нет, не так. Я вырос в убогой деревушке. С двумя старшими братьями. Если бы я пошел в частную школу, они били бы меня смертным боем.

— Но в университет ты попал?

— Да. И сейчас я журналист.

— Не полицейский?

— Вот еще глупости!

— И не работаешь под прикрытием?

— Нет.

Сандер задумался:

— Я тоже хочу стать журналистом. Но мои кореши не должны этого знать.

— Постарайся поскорей выбраться отсюда, — сказал Бен, не особо акцентируя свой совет. Он знал, что Сандер и сам повторяет себе то же самое сто раз на дню.

— Учителя в школе говорят, что на будущий год меня уже точно примут.

— А что родители?

Сандер пожал плечами:

— Мама? Будет смотреть как баран на новые ворота. Она хоть и подписала все, что надо, но не думаю, что поняла, какие бумаги подписывает. Я ей объяснял. Но когда она чего-то не понимает, она всегда смотрит таким странным взглядом, что я сразу вижу — объяснять бесполезно. — Он еще минуту повертел мяч и затем сказал так тихо, что Бен с трудом расслышал: — Читать-то она все равно не умеет.

— Существуют специальные программы для обучения взрослых. Спроси в фонде «We help», они тебе расскажут.

Сандер откликнулся на это сухим смешком:

— Для моей мамы? Забудь об этом! Она скорее готова убить себя, чем признается, что неграмотна. — При этих словах он хлопнул себя по губам. — О черт! Насчет убить себя — это у меня нечаянно выскочило!

Бен почувствовал, что наконец напал на нужный след. Только бы не ляпнуть что-нибудь некстати, иначе конец откровенным разговорам.

— Да ладно. Ну, вылетело слово, и что тут такого? Ты же не нарочно.

— Тебе хорошо говорить! А это не шутки. С тобой было когда-нибудь, чтобы человек, которого ты знал, покончил с собой?

Бен кивнул:

— Один бывший одноклассник. К двадцати четырем наделал столько долгов на скачках, что за три жизни не выплатить.

«Хорошо, что хоть врать не пришлось», — подумал Бен.

Внимательно выслушав ответ, Сандер подумал и сказал:

— Он хотя бы до двадцати четырех дотянул. Кэмерону было на девять лет меньше.