Хачатур Абовян

Раны Армении

ВЫСОКОРОДНОМУ ВОЕНАЧАЛЬНИКУ,

ДОБЛЕСТНОМУ ПАТРИОТУ,

БЛАГОРОДНОМУ ПОТОМКУ ГАЙКА,

ВЕНЦЕНОСНОМУ РЫЦАРЮ СМБАТУ

С ЗАВЕРЕНИЯМИ В ГЛУБОЧАЙШЕМ ПОЧТЕНИИ

Пред кем открою ларец всечасных скорбей моих?Кому показать могу зияние ран живых?Тоскует лира моя, смирилась, удручена,

Давно в душе порвалась надежды былой струна.Из склепа вышел бы я, где холод и тишина,Оплакать клочек земли, где жизнь моя тлеть должна.И в небытии без дна, где царствует смерть одна,Меж предков святых почить в покое вечного сна.Хоть горстку б своей золы к могилам их принести,От ужасающих бед в небытие отойти!Ты вновь оживил мой дух, где свет едва не потух,Ты светом вновь озарил мой низко поникший дух.Я видел, как любишь ты свою родную страну,Узрел благородство твое, твоей души глубину —

И спала вдруг пелена с моих заплаканных глаз,И снова окрылена, душа к тебе понеслась.Твой голос звал к небесам, я чувствовал: я проснусь!Мой смертный сон убежит, и к жизни снова вернусь.Ты, родина, край чудес, и вы, о Гайка сыны,Возвышенностью души и правдой своей сильны;Явили мне новый рай, затеплили день святойНад сумрачною моей измученною душой.В тоске, на колени пав, я жду, когда же найдуПутеводительную на небе свою звезду.

В сей миг, когда, горяча, несется к небу мольба,В выси стоишь, а внизу гайканцев храбрых толпа.Виденьем дивным возник, слиянный с сонмом отцов,По праву ты разделил бессмертие храбрецов.Как тот Киликии вождь, ты тоже зовешься Смбат,В тебе его доблесть, честь, и пыл, и сердце горят.Мои отверзнешь уста, мечту донесешь моюК героям нашим, мой зов услышат в любом краю.Их слава веками бурь под пеплом погребена —Тогда не знала странна, как их бесценна цена!Если тебе не сплетен торжественный брабион,

И если нами еще достойно ты не почтен,То Муза имя твое до самых небес вознесет,Ты равен будешь богам, наш рыцарь и патриот.И там, где память живет о наших святых отцах,И здесь, где имя твое звучит в молодых сердцах,Впредь будет слава твоя, одолевая века,Несокрушимо стоять, нетленна и высока.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда Крез, царь лидийский, – после того, как Кир завладел всем миром, захватив также его страну, и на поле брани войска, любимцы, друзья, военачальники покинули его, и он, Крез, выросший в жемчужных, самоцветами украшенных палатах, считавший, что нет на свете человека счастливее его, бежал, задыхаясь, перед воином-персом, чтобы хоть голову свою унести, – перс настиг его. Меч сверкнул над его головой, в глазах потемнело. Еще не лишился он жизни, но, думая, что смерть, вот-вот сейчас вырвет у него душу из тела, хотел уже сам вонзить меч себе в грудь, чтобы не от врага погибнуть, а воин, между тем, уже занес над ним меч, – как единственный сын царя, видя неминуемую смерть родителя, вдруг разверз уста: язык его, двадцать лет скованный немотой, разрешился, и сердце, двадцать лет молчавшее, впервые подало голос:

– Нечестивец! Кого убиваешь? Отведи свой меч! Не видишь разве, что перед тобою Крез, властитель мира?