Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Кажется, это недалеко от Уошерн-клоуз?

— В двух шагах оттуда.

— Я вам бесконечно благодарен, сэр, за эти ценные для меня сведения. Я сам из Лондона и собирался переехать сюда, в Вилтон. В том районе мне удалось подыскать дом, который устроил меня во всех отношениях. Я обязательно купил бы его, если бы вы так любезно не предоставили мне сведения о вас.

— Следует ли понимать ваши слова гак, что вы решили отказаться от этой покупки?

— Именно так, поскольку должен вам признаться, что никогда в жизни мне еще не приходилось слышать столь глупые высказывания, да еще произнесенные с такой идиотской напыщенностью. Поскольку перспектива встречаться с вами или слушать вас все оставшиеся мне жить годы выше моих сил, я предпочитаю отказаться от выгодной покупки. До свидания, джентльмены.

Вопреки всем ожиданиям, эта стычка, которая при других обстоятельствах могла бы привести к полному поражению, усилиями друзей Рэдстока была превращена в еще одно доказательство его ителлектуального превосходства, так как, по их мнению, даже лондонцы завидовали их товарищу.

В час дня Генри вышел из «Безвременника и василька» и направился домой. Там он застал Люси, которая страшно волновалась в ожидании момента, когда он ей сообщит о том, что хорошо перекусил и что французы напрасно кичатся своей кухней, основное место в которой занимают лягушки. Когда миссис Рэдсток услышала из уст супруга (а иначе она никогда бы в это не поверила) рассказ о его стычке с лондонцем, она на несколько минут застыла с раскрытым ртом и округлившимися глазами. От негодования у нее перехватило дух и помутился взор. Даже если бы ей сказали, что архиепископ Кентерберийский вступил в коммунистическую партию, она не была бы так поражена. Когда она пришла в себя, то лишь сказала:

— Вы действительно необыкновенный человек, Генри, и если бы мне потребовались дополнительные доказательства этого, лучшего, чем то, о чем вы мне рассказали, трудно было бы придумать. Я горжусь вами, Генри.

— В самом деле, Люси, мне кажется, вам есть чем гордиться!

Генри уж было развернул свою салфетку, когда Люси сообщила:

— Пришло письмо от Сьюзэн.

— И что в нем?

— Как я могла себе позволить открыть его без вас, Генри? Не забывайте, я тоже знакома с хорошими манерами!

— Извините, пожалуйста, Люси.

Рэдсток взял в руки конверт, вскрыл его и прочел следующее:

«Дорогие родители! С радостью сообщаю вам, что сдала последний экзамен и через два месяца смогу приступить к работе. Эти два месяца станут для меня чем-то вроде каникул перед настоящим делом. Я безумно рада, поскольку теперь больше не буду отнимать у вас сбережений, а радость моя удваивается еще оттого, что вместе со мной конкурс прошли мои подруги Тэсс и Мери Джейн. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже познакомились с ними. До скорой встречи. Целую. Ваша дочь Сьюзэн Рэдсток.

P.S. Экзамен по итальянскому языку я сдала лучше всех».

Генри медленно сложил письмо, вложил его обратно в конверт и лишь после этого позволил себе заметить:

— Ну что же, Люси! Могу сказать, что у вас превосходная дочь!

Не помня себя от счастья, Люси немного стыдливо опустила глаза и сказала:

— Это все потому, что я имела счастье встретиться с вами, Генри.

— Очень рад, дорогая, что вы это понимаете.

Он протянул ей конверт.

— Думаю, вы с радостью прочтете это письмо Тетбери, когда они придут к нам на вечерний чай?

— О Генри, благодарю вас!

В этот день Рэдсток после обеда никак не мог усидеть на месте и, подсчитав, что до прихода их друзей остается еще добрых три часа, он решил развеяться. Выйдя на улицу, он сел в автобус и поехал в Солсбери, полагая, что Вилтон был слишком мал для того, чтобы уместить в себе распиравшее его чувство радости и гордости. Прибыв в город и доехав до конечной остановки на Касл-стрит, он стал неторопливо прохаживаться по улицам, демонстрируя всем прохожим, что ему нечего беспокоиться о завтрашнем дне и некуда торопиться. Ему так и хотелось крикнуть этим мужчинам и женщинам, проходившим мимо него:

— Я — Генри Рэдсток, отставной служащий, а моя дочь с сегодняшнего дня поступила на службу короне!

Пройдя по Блю-Бор-роуд, отец Сьюзэн вышел на Квин-стрит, где в память об этом дне купил себе в подарок кисет для табака. Он даже не подумал купить что-нибудь для Люси, о которой он никогда не думал, если она не была в этот момент рядом с ним. Ему и в голову не могло прийти, что подарок для Люси мог быть дороже, чем письмо ее дочери или комплименты ее мужа.