Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Ну и что? Еще ни один народ не изменил своих дурных наклонностей! Вы только посмотрите на этих французов? У них все женщины наставляют мужьям рога и ходят вместе со своими любовниками в отдельные кабинеты ресторанов есть лягушек!

— Хватит! — отрубил Рэдсток. — Больше не будем говорить об этой дурацкой поездке! Ее не будет! Мы — настоящие англичане и останемся таковыми. Попросите в итальянском посольстве, чтобы оно лучше вам предоставило эти стипендии для поездки по Англии!

Мери Джейн ласковым голоском спросила:

— Чтобы лучше изучить итальянский язык?

* * *

Дон Паскуале, директор самой престижной гостиницы в Сан-Ремо «Ла Каза Гранде» считал своим долгом каждое утро, выходя из своей комнаты, спускаться пешком по лестнице все семь этажей. Он полагал, что подобные упражнения помогают ему разминать мышцы и суставы, уже начавшие затвердевать в его пятьдесят лет. Дойдя до второго этажа, дон Паскуале останавливался и, перегнувшись через металлические перила, рассматривал все, что происходило в холле. С этой наблюдательной точки директор ощущал свое могущество. Здесь он чувствовал себя настоящим хозяином. Как и все люди невысокого роста, дон Паскуале не хотел выглядеть маленьким и пытался компенсировать этот недостаток своим напыщенным видом, который заставлял трепетать всех слабонервных. Однако это не мешало ему, в случае необходимости, демонстрировать исключительную приветливость и искренность, на которую способны итальянцы по отношению к любому человеку, даже если они видят его впервые.

Дои Паскуале ревностно следил за своей талией, что позволило ему сохранить почти юношескую фигуру и одеваться так же, как молодые щеголи с виа[23] Маттеотти. Небольшая лысина придавала ему определенную привлекательность, и, глядясь в зеркало, директор часто сравнивал себя с «великим лысым» Юлием Цезарем. Вот почему по утрам, облокотившись о перила, с высоты он величественным взглядом осматривал холл. С некоторым раздражением он следил за красавцем-главным администратором Ансельмо Силано, который, несмотря на все запреты дона Паскуале, продолжал высматривать красивых посетительниц, словно султан, обозревающий свой гарем. Ансельмо был высокого роста, и поскольку он приходился братом великой донне Империи Маринео, то избегал любых притеснений.

Умница Фортунато Маринео, сын Империи и племянник главного администратора, впрочем, не такой напыщенный и самовлюбленный, как тог, пользовался своей элегантностью, вежливостью и знанием (как и большинство служащих гостиницы, он говорил по-английски и по-французски) в бюро обслуживания, на работу которого еще никто не жаловался. Фортунато был красивым парнем, хотя и не обладал внешностью и умением держаться как дворянин, вроде его дядюшки, и все же он очаровывал своей элегантностью, непосредственностью и голубыми глазами. Впрочем, за его услужливостью скрывалась твердая воля и целеустремленный характер, унаследованные от матери, для которой он был утешением и предметом гордости со времени ее вдовства.

Энрико Вальместа, руководивший грумами, был совершенной противоположностью своего друга Фортунато, со своим мечтательным, нежным и спокойным характером. Из-за неразделенной любви его взгляд был постоянно грустным, и казалось, что у него на глазах вот-вот появятся слезы. Все его любили за благодушный характер и бесконечную наивность. Несчастье Энрико состояло в том, что он был постоянно влюблен безответно.

Пьетро Лачи, главный лифтер, которому, как и всем его друзьям, еще не исполнилось тридцати, был вовсе не таким. Обладая незлым характером, Пьетро тем не менее ненавидел мужчин, в каждом из них усматривая более удачливых соперников в борьбе за женщин, которые, как он думал, все без исключения были предназначены только для него одного. По своей натуре Лачи был Дон Жуаном со скудными средствами. Он не выносил замечаний директора по своей работе, и его довольно часто приходилось уговаривать заниматься своим делом как следует. Находясь с Фортунато в дружеских отношениях, он ненавидел его за успехи у женщин.

«Ла Каза Гранде» считалась одной из старейших гостиниц в Сан-Ремо. Вместе с тем ее интерьер и службы постоянно модернизировались, и она имела постоянную клиентуру. Фасад 1900 года, выходивший на корсо[24] Момбелло, привлекал пожилых людей, а более молодые высоко ценили современный комфорт, сочетавшийся со старинной обстановкой. Больше всего «Ла Каза Гранде» нравилась иностранцам тем, что здесь сохранилось все, что напоминало о старинных итальянских гостиницах высшего класса. Шесть или семь лет тому назад «Ла Каза Гранде» испытала момент небывалого взлета благодаря великолепному искусству шеф-повара Бенито Маринео. К сожалению, незабвенный кулинар умер в пятьдесят лет: сказалась работа у жаркой плиты, а также склонность к «Вальпоричелле» — вину, перед которым он не мог устоять, поскольку оно напоминало ему родные края. Его смерть стала чем-то вроде национального траура во всей Лигурии[25].