Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Что? Мы еще никогда не выезжали за пределы Великобритании, но, получив ваше письмо, пошли на невероятный риск, посчитав, что вы в опасности! А вы вместо объяснений предлагаете мне и миссис Тетбери раздеться и принять участие в этом отвратительном самовыставлении напоказ, в котором, — да простит меня Господь! — вы, кажется, находите некоторое удовольствие.

— Дэйв, вы уже серьезно начинаете мне надоедать!

— О мистер Рэдсток, неужели вы смогли сказать такое обо мне?!

Люси вежливо осведомилась:

— В самом деле, Гарриет, неужели вам не хочется последовать нашему примеру? Если бы вы только знали, как здесь хорошо…

При этом Гарриет, краснее самой спелой вишни, простонала:

— Как же я разденусь при всех почти что догола?!

— Никто даже не обратит на это внимания!

— Нет, я умру со стыда! Я не смогу не думать, что стала похожа на одну из этих… ну, вы сами понимаете…

— Благодарю вас, дорогая!

Женщины с ненавистью смотрели друг на друга, пока Дэвид убеждал друга надеть брюки и вернуть себе прежний респектабельный вид.

— Генри! Мне кажется, что с вами происходит что-то ненормальное! В последний раз прошу вас вернуться в гостиницу, собрать вещи и отправиться вместе с нами в Вилтон, где ждут друзья, которые беспокоятся о вас!

— Нет!

— Будьте благоразумны, Рэдсток! Неужели вы готовы предать Англию, вы, герой Дюнкерка?!

— Ну и черт с ней… Солнце, море, пляж, спагетти, полента и климат… намного лучше Дюнкерка!

— О!

Дэвид Тетбери никак не мог понять, что с его другом. В эту минуту Мери Джейн, Сьюзэн и Тэсс, на которых были лишь легкие купальники, без всякой приличествующей сдержанности, подбежали к ним и стали обнимать и целовать новоприбывших. Эти молодые тела, прикасавшиеся к Дэвиду, внесли некоторое смятение в мысли старого квакера, а Гарриет, догадавшаяся о ходе его мыслей, опять покраснела, но на этот раз — от возмущения. Короче говоря, расставаясь, они были злы друг на друга.

И все же в тот же вечер, находясь во власти угрызений совести, Рэдстоки пригласили Тетбери поужинать вместе с ними, объявив о том, что они готовы вернуться в Вилтон. В свою очередь, Тетбери не хотелось перечеркивать долгие годы близкой дружбы, и они решили забыть о происшествии на пляже. Оказавшись за столом, обе стороны предпочли не вспоминать об этом неприятном инциденте и говорили так, словно находились в это время в «Безвременнике и васильке». Лишь то, что было подано на стол, привело Дэвида и Гарриет в некоторое смущение. Тетбери никак не могли понять, как можно есть подобную пищу, поскольку они всегда славно ужинали вареными овощами и мясом и запивали все это чаем.

На ужине присутствовали также Фортунато с Сьюзэн и Мери Джейн с Энрико, которые произвели на Тетбери приятное впечатление. Тэсс и Пьетро куда-то исчезли.

Тэсс и Пьетро в этот момент были слишком счастливы, чтобы думать еще и о других, и отправились на прогулку в сторону деревни Оспедалетти. До этого, вместо ужина, они лишь наскоро перекусили. Совместное счастье заставило их позабыть о бренной пище. Сейчас они переживали минуты, которые поклялись никогда не забывать, когда окажутся в Великобритании, дав друг другу обещание каждый год возвращаться в места, ставшие свидетелями зарождения их чувств. Пьетро говорил о том, что в Лондоне они точно так же будут прогуливаться по набережной Темзы, рука об руку, и смотреть на луну в небе Англии. Оправданием его невежества могло служить лишь то, что он еще никогда не ступал на английскую землю, а Тэсс не решалась сказать о том, что лупа не очень любит показываться жителям Лондона.

Они вернулись в «Ла Каза Гранде» около двух часов ночи. Вернувшейся в мир обыденных вещей Тэсс вдруг неожиданно сильно захотелось есть. Обрадованный тем, что может продемонстрировать свою значимость в «Ла Каза Гранде», Пьетро провел ее на кухню и там, открыв шкафы, предложил ей шикарный выбор всевозможных продуктов. Однако Тэсс больше всего привлекли горшочки с паштетом, приготовленным Пампарато, которые были выстроены правильными рядами и прикрыты сверху аппетитной коркой из теста. Пьетро не знал, что ему делать.

— Эти уже приготовлены к отправке. Если Людовико заметит, что одного из них не хватает, то он придет в неописуемую ярость.

— Ты боишься его?

Только такие слова сейчас могли лучше всего воздействовать на Пьетро, и хитрая Тэсс это сразу же поняла. Он схватил один из горшочков и протянул его любимой.

— Держи, но лучше съешь это у себя в номере.

Пьетро проводил мисс Джиллингхем до двери ее комнаты, где они обменялись перед расставанием таким поцелуем, что у обоих от него перехватило дыхание.

Тэсс устроилась в постели и лишь после этого приступила к ужину. После первого же куска на ее лице появилась гримаса отвращения. Ее рот был наполнен какой-то небывалой горечью. Она заглянула в горшочек и увидела, что надкусила какой-то пакетик, запеченный в корке из теста. Кончиком языка она попробовала порошок, находившийся в этом пакетике, и убедилась в том, что горечь находилась именно в нем. Таким образом, она поняла, что ей удалось решить задачу, которую не мог решить комиссар Прицци.