Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.

Как уже сказано, обвинение Табидзе фактически не предъявлялось. Из содержания приобщённых к делу копий протоколов допроса других арестованных определённо не следует, кем и при каких обстоятельствах он был завербован в контрреволюционную организацию. Так, Г.Г. Элиава показал, что среди 65-ти лиц, завербованных им в эту организацию, значился и Табидзе, которому «были поручены задачи по внедрению французского влияния в писательские круги». Что это такое, вряд ли могли объяснить те, кто добился таких показаний от Элиавы. Может быть, уже тогда власть предержащие предвидели, что со временем советские писатели и поэты подпадут под влияние космополитических воззрений и станут руководствоваться ими в своём творчестве?

Г.А. Мгалоблишвили утверждал, что вербовщиками Табидзе были Татаришвили и Горделадзе. Сам же Табидзе в указанном протоколе допроса указал, что в антисоветскую организацию его завербовал Паоло Яшвили.

Как видим, Табидзе в антисоветскую организацию «вербовали» многие. Но ведь только одно это обстоятельство уже само по себе свидетельствует, что дело в отношении Табидзе было сфальсифицировано.

Имеется немало данных, свидетельствующих, что истинной причиной ареста, а затем и уничтожения поэта явилось высказанное им мнение относительно методов руководства, использовавшихся Берией. Как показал арестованный, а затем и осужденный Д.К. Церетели, Табидзе в группе писателей вёл разговоры о зажиме критики со стороны секретаря ЦК КП/б/ Грузии Берии и что созданные им условия не дают возможности работать и творить. Для выхода из этого положения, необходима смена руководства республики и, в том числе, Берии.

Несомненно, если Табидзе такие разговоры вёл «в группе писателей», то их содержание не могло не стать известным Берии. Также известно, что такое Берия не прощал никому. Ну а дальше всё шло по установившееся схеме: добывались показания о враждебной деятельности несогласного с Берией, его арестовывали, и уж затем получали от него «чистосердечное признание» в совершении тяжких преступлений, причём не только им, но и многими другими известными и неизвестными ему лицами. Так было и с Тицианом Табидзе.

Дело Табидзе на рассмотрение суда направить не решились оно было рассмотрено 15 декабря 1937 г. тройкой при НКВД Грузинской ССР, которая признала его виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58–6 (шпионаж), 58–7 (вредительство) и 58–11 (участие в антисоветской организации) УК Грузинской ССР, и постановила расстрелять обвиняемого. Приговор был приведен в исполнение.

Не в этой книге, разумеется, нужно анализировать поэтическое творчество Тициана Табидзе и Паоло Яшвили, но вот что поражает: задолго до своей трагической гибели они предчувствовали её.

В написанном в 1919 г. Паоло Яшвили стихотворении «Тициану Табидзе» есть такие строки: «Кошмары буйные нам гибелью грозят»[9]. Тициан Табидзе в гораздо более позднем стихотворении «Сергею Есенину» писал: «Шкурой слышу, как сзади на нас наседает — всех настигнет нас лихолетье и прикончит подряд». И далее: «И когда как орехи градобоем сшибает с лещины / В неизвестных пределах, однако в назначенный час / Наши головы скатятся гулко — в канаву! в лощину! / Как тебя поминаю, не знаю помянут ли нас»[10]

.

Действительно, лихолетье наступило и, как выразился Табидзе, очень многих прикончили, в том числе и его.

Немало лет минуло, прежде чем вспомнили Тициана Табидзе, Паоло Яшвили, Михаила Джавахишвили и многих других деятелей культуры и искусства Грузии, ставшими жертвами сталинщины.

В качестве примера расправы с неугодным ученым-практиком можно привести следующее дело.

10 мая 1937 г. в Москве был арестован профессор Московского инженерно-строительного института, управляющий трестом «Гидроэнергопроект» Наркомата топливной промышленности (НКТП) СССР, действительный член учёного совета Ленинградского научно-исследовательского института гидротехники, член Государственной квалификационной комиссии НКТП СССР, эксперт Госплана СССР по строительству канала Волга-Москва-Рыбинск, Угличского гидроузла и Туломской гидростанции Виссарион Алексеевич Чичинадзе. Он был крупным советским энергетиком.

Справка, в которой перечислялись «преступления» Чичинадзе, была составлена в УГБ НКВД Грузинской ССР. После ареста Чичинадзе этапировали в Тбилиси. Спустя 15 дней после прибытия в Тбилиси, Чичинадзе дал развернутые показания о своей, как указывалось в протоколе его допроса, преступной деятельности. О содержанки этих показаний несколько ниже. А сейчас необходимо сказать вот о чём.

Берии было известно, что Чичинадзе пользовался большим доверием и авторитетом у Серго Орджоникидзе. Берия же, как известно, всячески пытался скомпрометировать Серго даже после его смерти путём ареста честных руководящих работников, крупных специалистов, пользовавшиеся доверием и поддержкой Орджоникидзе. Как показал Кримян, арест Чичинадзе готовился Берией ещё в 1933–1934 гг., но он не был осуществлён лишь благодаря вмешательству Орджоникидзе. После смерти Серго желание Берии было удовлетворено.