Расчищая путь пехоте

За участие в Сталинградской битве многие воины нашего полка, в том числе и я, были удостоены высоких правительственных наград, а 1107-й пушечный артиллерийский полк стал 201-м гвардейским пушечным артиллерийским полком РВГК, 1-я артиллерийская дивизия - 1-й гвардейской артиллерийской дивизией РВГК. Ее командиру полковнику В. Н. Мазуру было присвоено звание гвардии генерал-майора артиллерии.

На всю жизнь запомнил я, как командир дивизии зачитывал перед выстроившимся среди развалин Сталинграда личным составом полка приказ о присвоении всем

нам звания гвардейцев. Многие не могли сдержать слез. Это были слезы радости и гордости от сознания до конца выполненного долга...

Огненная дуга

В обороне

6 февраля нашему полку было приказано погрузиться в эшелон и отбыть на станцию Елец. Поздно вечером состав отошел от разбитого сталинградского вокзала. В Елец прибыли лишь 10-го. Разгрузку производили в темноте, чтобы к утру успеть покинуть станцию и сосредоточиться в небольшой деревушке в 10 километрах от города.

На несколько суток личному составу полка был предоставлен отдых, во время которого командиры огневых взводов, батарей и дивизионов организовали капитальную чистку и смазку материальной части орудий и тракторов, трактористы-механики занялись ремонтом своих машин.

В середине месяца в полк завезли новое зимнее обмундирование. Бойцы и офицеры прошли санобработку, всласть помылись в банях, переоделись и сразу же преобразились, помолодели.

Началась боевая подготовка. Орудийные расчеты тренировались у матчасти, отрабатывали огневые задачи. Проверяя ход занятий, я убеждался в том, что люди далеко шагнули вперед в своем мастерстве, знании дела в сравнении с тем периодом, когда полк впервые вступил в бой. Тогда мы не умели открыть организованный огонь не только полком, дивизионом, но и батареей. Уроки прошедших боев не прошли для нас даром. Мы хорошо помнили допущенные ошибки и делали все, чтобы их не повторять.

Однажды меня вызвал к себе комдив Викентий Никитович Мазур. Расспросив коротко, как идут дела в полку, генерал вдруг спросил:

- А что, Виктор Макарьевич, есть какие-нибудь известия от вашей супруги? Где она?

- В Острогожске, товарищ генерал. Уже два письма получил от нее.

- Ну что ж, Острогожск так Острогожск. Не так уж и далеко он отсюда. Разрешаю вам навестить семью. Берите своего верного ординарца, машину какую поисправней и сегодня же - в путь. Суток семь, полагаю, хватит?

Я молчал, не в состоянии проронить ни слова. Такого оборота в нашей беседе я никак не ожидал. Мысль о том, что завтра или послезавтра доведется увидеть жену и дочь, казалась невероятной.

Острогожск, как и большинство других городов и сел Воронежской области, войска Красной Армии освободили месяц тому назад. О том, что семья моя там, я ни разу не говорил ни комдиву, ни начальнику политотдела. Поэтому такое внимание и забота сильно взволновали меня. Я начал благодарить комдива, заикнулся было о том, что не время сейчас, наверное, навещать семью, но генерал с доброй улыбкой прервал меня:

- Есть сведения, что мы задержимся здесь недельки на две, не меньше. Полк у вас боеспособный, помощники и командиры дивизионов на высоте. Так что поезжайте, Виктор Макарьевич, поезжайте. А в случае, если по возвращении не застанете нас на этом месте - полк не иголка, найдете, догоните...

Оставив за себя начальника штаба гвардии майора Кудрявцева (заместителя по строевой части нам так и не дали), мы с ординарцем Андреем Шаповаленко, не теряя времени, собрались, что называется, "по тревоге" и на стареньком, но исправном "форде" в тот же день выехали в сторону Воронежа. Погода в те дни была пасмурная, нелетная, и вражеские самолеты не появлялись в воздухе.

Сел по пути словно и не было: одни печные трубы торчали из сугробов. Кое-где нет-нет да и покажется струйка сизого дымка: жители ютились в землянках, сооруженных наспех своими силами, в лучшем случае, кому повезло, - в блиндажах и землянках, оставленных войсками.

В полночь мы были уже в Воронеже. Он стоял в руинах. Несмотря на то что перед войной я прослужил здесь более двух лет, хорошо знал город, его улицы и переулки, особенно в центре, сейчас попал в нелегкое положение. С трудом ориентируясь, давал указания шоферу, куда ехать, где сворачивать, чтобы выбраться на южную окраину, откуда начиналась дорога на Острогожск. В конце концов потерял где-то правильный курс. И немудрено - дорогу преграждали груды битого кирпича, целые блоки от разрушенных зданий, телеграфные столбы, поваленные на мостовую, мотки проволоки. Несколько раз пришлось возвращаться, искать объезды.