Раскол

— Понятно, эти силы заинтересованы в развале Союза. Но тогда как понять твое предположение, что их деньги позже опять вернутся сюда? Тогда они должны быть заинтересованы в обратном — в стабилизации обстановки и даже, быть может, в восстановлении если не Союза, то по крайней мере некой структуры, которая поможет им хотя бы экономически контролировать бывшую территорию Советского Союза. Я неправильно мыслю?

— Совершенно правильно. Как только они хорошо пристроят свои денежки там и подготовят здесь необходимую почву для возвращения своих капиталов, начнется обратный процесс — создание и всемерное усиление каких-то, назовем их для ясности, федеральных институтов власти и не только экономического характера.

— И это можно считать благом?

— Парадокс как раз и заключается в том, что это в некотором роде так. Конечно, если сбросить со счетов все, что произойдет за это время: межнациональные войны, обнищание народа, разгул преступности и массу других малоприятных вещей.

— А если этим силам не удастся удержать в своих руках руль перемен и начнется просто-напросто гражданская война, или если кто-нибудь из числа новых политико-криминальных авторитетов возьмет да приобретет по случаю водородную бомбу или технологию производства какого-нибудь сверхсекретного оружия, которое при наличии денег не так уж сложно произвести, тогда что?

— Тогда нам всем конец, и не только нам.

— Ну, хорошо, с этой группой мафиози от государства более или менее ясно. А как себя поведут привлеченные ими к делу чисто криминальные группировки?

— Освоив в процессе совместной деятельности приемы и новую специфику деятельности, они на каком-то этапе постараются стать самостоятельными и прибрать все к своим рукам. Возможно, они и не догадаются, что их компаньоны и так давно решили постепенно выйти из игры и оставить их один на один со всей ставшей к тому времени громоздкой и не такой эффективной, разросшейся, как на дрожжах, машиной. Более того, они помогут обратить на них внимание ряду спецслужб тех стран, в которых они уже успеют наследить. И всемерно будут помогать этим службам укорачивать финансовые щупальца этого не в меру разросшегося криминального монстра. А когда завоюют в стране политическую власть, направят все государственные институты и народ на это уже агонизирующее чудовище. Схватка должна быть жестокой, но короткой. После чего из кровавой, но постепенно приобретающей розовый оттенок пены наподобие Афродиты появится новая, демократическая страна с очень уважаемыми и кристально чистыми отцами-основателями.

— Ну, а пока?

— Пока эти мафиозные круги в силу указанных объективных требований будут успешно разваливать страну и провоцировать межнациональные конфликты. Некоторые из них, из числа наиболее амбициозных, даже захотят стать политическими лидерами, что вполне может случиться. В таком бардаке и не такое возможно.

Вагиф, почувствовав некоторую усталость, встал с кресла и подошел к окну. За окном царила темень, была глубокая ночь. Город спал. Он любил Тбилиси. Особенно поздней весной и ранней осенью. Любил его узкие крутые улицы старого города, его центральный проспект Руставели, его веселых и жизнелюбивых жителей.

С этим городом у него были связаны приятные воспоминания о годах учебы на высших курсах КГБ, когда он был так молод и ему казалось, что вся его дальнейшая жизнь будет безоблачной и спокойной. Тогда это приводило его в бешенство, он хотел чего-то таинственного, опасного, где он смог бы проявить себя. Сейчас же, очутившись снова в Тбилиси, но уже десять лет спустя, он мечтал о том самом спокойствии и определенности, которые так раздражали его в то по-своему очень неплохое время. Но ни о каком спокойствии и речи быть не могло. «Не ценим, что имеем», — подумал Вагиф, вновь садясь в порядком надоевшее ему кресло.

— Хорошо, Вано, а чем заняты политические силы? Та же самая оппозиция?