Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Лишь на шестой день у подножия Эсквилина был, наконец, укрощен пожар, после того, как на обширном пространстве были срыты дома, чтобы огонь встретил голое поле… Но еще не миновал страх, как огонь снова вспыхнул… на этот раз было меньше человеческих жертв, но уничтоженных пламенем святилищ богов… еще больше. Этот второй пожар вызывал и больше подозрений, потому что начался с особняка Тигеллина в Эмилианах; пошли толки о том, что Нерон хочет прославить себя созданием на пожарище нового города…

ИЗ ЧЕТЫРНАДЦАТИ КОНЦОВ, НА КОТОРЫЕ ДЕЛИТСЯ РИМ, четыре остались нетронутыми, три были разрушены до основания; в семи прочих сохранились лишь ничтожные остатки обвалившихся и полу-сожженных строений…

Установить число уничтоженных пожаром особняков, жилых домов и храмов было нелегко…

Использовав постигшее родину несчастье, Нерон построил себе дворец, вызывавший всеобщее изумление не столько обилием пошедших на его отделку драгоценных камней и золота… сколько лугами, прудами, разбросанными словно в сельском уединении… под наблюдением и по планам Севера и Целера» [833], т. 1, с. 295–297.

Обратимся теперь к русской истории XVI века. Летописи говорят, что в Москве в это время действительно произошел грандиозный пожар, причем, что сейчас нам особенно важно, разразился он именно «из-за Ивана Грозного». Царь Иван в это время предавался порокам и необузданным прихотям. Карамзин так пересказывает первоисточники: «Государь… закипел гневом; кричал, топал; лил на них (на челобитчиков — Авт.

) горящее вино; палил им бороды и волосы; велел их раздеть и положить на землю… Честные Бояре с потупленным взором безмолствовали во дворце: шуты, скоморохи забавляли Царя… Добродетельная Анастасия молилась, вместе с Россиею, и Бог услышал их. Характеры сильные требуют сильного потрясения, чтобы свергнуть с себя иго злых страстей… ДЛЯ ИСПРАВЛЕНИЯ ИОАННОВА НАДЛЕЖАЛО СГОРЕТЬ МОСКВЕ!

Сия столица ежегодно возрастала своим пространством и числом жителей… Летописи Москвы часто говорят о пожарах, называя иные великими; НО НИКОГДА ОГОНЬ НЕ СВИРЕПСТВОВАЛ В НЕЙ ТАК УЖАСНО, КАК В 1517 ГОДУ. 12 Апреля сгорели лавки в Китае с богатыми товарами, гостинные казенные дворы, Обитель Богоявленская и множество домов от Ильинских ворот до Кремля и Москвы реки. Высокая башня, где лежал порох, взлетела на воздух с частию городской стены, пала в реку и запрудила оную кирпичами. 20 Апреля обратились в пепел за Яузою все улицы, где жили гончары и кожевники, в страшную бурю, начался пожар за Неглинною, на Арбатской улице, с церкви Воздвижения; ОГОНЬ ЛИЛСЯ РЕКОЙ, И СКОРО ВСПЫХНУЛ КРЕМЛЬ, КИТАЙ, БОЛЬШОЙ ПОСАД. ВСЯ МОСКВА ПРЕДСТАВИЛА ЗРЕЛИЩЕ ОГРОМНОГО ПЫЛАЮЩЕГО КОСТРА ПОД ТУЧАМИ ГУСТАГО ДЫМА. Деревянные здания исчезали, каменныя распадались, железо рдело как в горниле, медь текла. Рев бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившагося в Кремле и в других частях города. Спасали единственно жизнь: богатство, праведное и неправедное, гибло. Царские палаты, казна, сокровища, оружие, иконы, древние хартии, книги, даже мощи Святых истлели. Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма: силою вывели его оттуда и хотели спустить на веревке с тайника к Москве-реке: он упал, расшибся и едва живый был отвезен в Новоспасский монастырь…

Развалины курились несколько дней…

Ни огороды, ни сады не уцелели: дерева обратились в уголь, трава в золу. Сгорело 1700 человек, кроме младенцев. Нельзя, по сказаниям современников, ни описать, ни вообразить сего бедствия. Люди с опаленными волосами, с черными лицами, бродили как тени среди ужасов обширнаго пепелища… и выли как дикие звери…

Царь с Вельможами удалился в село Воробьево, как бы для того, чтобы не слыхать и не видать народнаго отчаяния. ОН ВЕЛЕЛ НЕМЕДЛЕННО ВОЗОБНОВИТЬ КРЕМЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ; богатые также спешили отстроиться; о бедных не думали…

Духовник его (Грозного — Авт.

), Скопин-Шуйский и знатные их единомышленники объявили Иоанну, что МОСКВА СГОРЕЛА ОТ ВОЛШЕБСТВА НЕКОТОРЫХ ЗЛОДЕЕВ. Государь удивился, и велел изследовать сие дело Боярам, которые, чрез два дни приехав в Кремль, собрали граждан на площади и спрашивали: кто жег столицу? В несколько голосов отвечали им: „Глинские! Глинские! Мать их, Княгиня Анна, вынимала сердца из мертвых, клала в воду, и кропила ею все улицы, ездя по Москве. Вот, от чего мы сгорели!“ Сию басню выдумали и разгласили заговорщики. Умные люди не верили ей, однакож молчали: ибо Глинские заслужили общую ненависть…

Разграбили имение Глинских, умертвили множество их слуг и Детей Боярских. Никто не унимал беззакония: Правительства как бы не было» [362], т. 8, гл. 3, столбцы 60–62.

Сравним обе версии: римскую и русскую.