Расколотое королевство

Сначала надо было оповестить о произошедших событиях всех жителей королевства. Многие уже не помнили историю королей Альберта и Бенедикта, а обстоятельства их исчезновения обросли нелепыми слухами. Поэтому перед народом предстали не только упомянутые Альберт и Бенедикт, но и сама Пророчица. Народ притих, Пророчицу побаивались. Та в нескольких словах объявила людям что целостность королевства восстановлена, и отныне королём считается Альберт, а его брат Бенедикт будет носить титул принца. Ещё, прибавила Пророчица, она недовольна своим народом. Никто, кроме Амигуса, не захотел ничего сделать, чтобы исправить сложную ситуацию. И даже никто не пожелал помочь вот этой юной девушке, которая всё же, безо всякой помощи, в одиночку, победила зло. И, между прочим, эта девушка, внучка короля Альберта, а, следовательно, принцесса. Толпа потупила глаза. Все боялись встретиться взглядом с Пророчицей, чувствуя свою вину. А она, произнеся: «Надеюсь, все всё поняли, и впредь вы будете вести себя иначе», удалилась.

Пока Пророчица говорила свою недлинную речь, принц Бенедикт вдруг заметил в толпе красивую молодую девушку и улыбнулся ей. Девушка вернула принцу улыбку, и его сердце радостно забилось.

После общенародного собрания через толпу к Софи протолкалась женщина. Софи узнала её: это она не захотела показать ей дорогу к мосту.

— Ты, того, прости меня! — промолвила женщина. — Я же не знала, что ты принцесса.

— А что, помогать надо только принцессам? — спросила Софи.

— Я поняла. Прости.

— Ладно. Главное, всё кончилось хорошо.

Все два дня мукля сидела на руках у Софи, а фортулин устраивался повыше: на голове, шее или плече.

Оставшееся время прошло в беспрерывных разговорах. Все торопились поведать остальным, что они пережили за эти годы, как сложились их судьбы, какую роль сыграл каждый из них в этой непростой истории. Принцесса Альбертина попросила у своих родителей: короля Альберта и королевы Эмелины разрешения жить со своими мужем и дочерью в том мире, который они называли Затуннельем, и к которому она привыкла с детства. Им было, конечно, грустно, что дочь выросла без них. Но что произошло — то произошло. И они понимали, что тот мир и для дочери, и для внучки сделался родным, поэтому не стали возражать. Они только попросили навещать их почаще. И родные обещали. Мама Софи тоже заново узнавала свою дочь: она и грустила, что пропустила все её детские годы, и радовалась, что обрела снова самых дорогих людей. А отец Софи, казалось, помолодел лет на десять. Никогда дочь не видела его таким счастливым.

Скимен объявил дедушке, что он попросил руки Янки, получил согласие, и принцесса София их обручила.

Дедушка усмехнулся в свою трехцветную бороду и произнёс:

— Разве я могу возражать, если всё уже решила принцесса? Ладно, ладно, шучу! Конечно, я не против, Янина прекрасная девушка, я очень рад. Но ты не думаешь, Ским, что надо бы спросить благословения своих родителей и родителей невесты?

Эдгар с женой стояли тут же и пытались осознать, что вот этот юноша, совсем ненамного младше их, а ростом даже выше, это их маленький сынок Ским. И тот пока не мог привыкнуть, что эта молодая пара — его родители. Во всяком случае, Янка родителям Скима понравилась, и решено было всем вместе отправиться к её родителям, познакомиться и попросить руки их дочери. Разумеется, свадьба будет не сейчас, а когда позволит возраст.

И вот они всей гурьбой стоят у основания хрустального моста. Прощаться всегда грустно. И тут внезапно появилась Пророчица. Никто не ожидал её прихода. А она подошла прямиком к отцу Софи и вручила ему несколько бумаг.

— Что это? — удивился тот.

— Это три документа: ваше свидетельство о браке с принцессой Альбертиной, её паспорт и метрика принцессы Софии.

— Но ведь… спасибо, конечно, только, наверное, эти документы ненастоящие? Вдруг обман вскроется? Будет скандал. И у нас за подделку документов сажают в тюрьму.

— Вы, люди, странный народ. Для вас документ важнее чувств, важнее правды. Не бойся. Документы эти самые что ни на есть подлинные. Неужели ты полагаешь, что я, создающая проходы между мирами, не могу сделать такого документа, который на вечные века не считался бы настоящим? А разве то свидетельство о рождении Софи, которое у неё сейчас, подлинное? Разве её родила Клара?

Отец Софи покраснел.

— Извините. Я не сомневаюсь. Я просто немного опасаюсь. И потом, знаете, что меня беспокоит: как я объясню соседям, знакомым, что уехал в отпуск с одной женой, а вернулся с другой?

— А это вообще такой пустяк, о котором не стоит и говорить. Никто этого не заметит, никто не вспомнит про Клару.

— Но как же… — начал папа Софи.

Но Пророчица прервала его:

— Увидишь.

Потом она подошла к Софи и сунула ей в руку какой-то свёрток.

— Надеюсь, тебе понравится, — промолвила она.

И после этого, не попрощавшись, своей величавой походкой пошла от них прочь. Мукля и фортулин последовали за Пророчицей.

Софи было грустно, так грустно, что даже «королевское приветствие» её не развлекло. Бабушка, дедушка и его брат махали им руками, пока не скрылись из вида…