Расколотое правление (ЛП)

Звуковое оформление, чтобы казалось, что мы находимся посреди леса. Световые эффекты. Как еще я могу дразнить чувства? Меня затягивает в кроличью нору, когда изучаю, какие искусственные ароматы можно использовать с портативными диффузорами на батарейках.

Неважно. Я просто должен сделать это. Они все рассчитывают на меня.

Я потираю челюсть, борясь с шепотом в голове, который звучит слишком похоже на моего отца. Слишком похоже на его разочарование. Слишком похоже на его тирады, когда он использовал меня как грушу для битья, чтобы я мог помешать ему причинить боль моим временным братьям и сестрам.

Недостаточно хорош. Разочарование. Сын-ублюдок, которого я должен был похоронить.

Последнее — любимая фраза, которую он взял на вооружение как единственный способ достучаться до меня с тех пор, как я раскрыл его секреты о моей настоящей матери и нашел рычаги, чтобы не дать сломать мое тело в качестве отдушины.

Почему это дерьмо всегда появляется в самый неподходящий момент, когда я делаю все, что в моих силах, чтобы запихнуть его обратно вниз, где оно не сможет до меня добраться?

Черт, мне нужно что-то сделать с тем, что у меня есть на него. Может, мне все-таки стоило использовать его на яхте? Он явно ожидал, что я его раскрою. Я что, слабак, если не могу заставить себя раскрыть его?

Я не осознаю, насколько участилось мое дыхание, пока не стучу кулаком по холщовому мату боксерского ринга, который мы установили в подвале. Не помню, как перебрался сюда со своего места на скамье для тяжелой атлетики.

— Привет.

Куинн стоит рядом со мной. Ее прикосновение снимает напряжение в моем теле и успокаивает поток мыслей, проносящихся в голове. Я делаю напряженный вдох и прислоняюсь к ней, реальность возвращается ко мне, а она становится для меня связующим звеном. Моя шея и плечи сведены судорогой от того, что я сгорбился над планшетом, стоящим на краю боксерского ринга, вместо того, чтобы подняться наверх и поработать в офисе.

Я сглатываю.

— Извини. Я был в своих мыслях.

— Думала, ты делаешь то, что слышишь только половину того, что я говорю. У нас был целый разговор.

— Был? — Я прижимаю пальцы к глазницам. — Черт.

— Он не был глубоким. — Она наклоняет голову. — Куда ты пошёл?

— Здесь темно и извилисто. — Постукиваю себя по виску. — Я не рекомендую заглядывать внутрь.

Она закатывает глаза, но не со своей обычной язвительностью, а с нежностью, которая задевает мои сердечные струны.

— Обычно я игнорирую предупреждающие надписи. Так жизнь интереснее.

— Бесстрашная. Мне это нравится. — Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка не получается. Это больше похоже на гримасу.

Она хмыкает и накрывает мой сжатый кулак своей рукой.

— Поговори со мной.

Потянувшись, я потер лоб, затем почесал татуировки на костяшках пальцев, скрывающие старые шрамы.

— Ты знаешь, как мы налево и направо отбивали яйца этим парням — или моллюскам, как в случае с той чванливой сучкой, запустившей схему Понци для привлечения инвесторов? Так вот, это не единственные скелеты, которые хранятся у меня в базе данных. Все началось прямо у меня дома.

Сделав укрепляющий вдох, я открываю банк секретов и прокручиваю до первой записи, позволяя ей прочитать грехи моего отца.

— Святое дерьмо, — пробормотала она. — Дата на этом...

— Да. Я уже давно поймал жука на хранении чужих секретов. — Мой ноготь царапает чернильную кожу, пока она не берет мои руки, чтобы остановить. Я прочищаю горло. — Мой отец не просто хранил это в шкафу. Ложь о моей биологической маме — это только вершина айсберга того, что он сделал со мной.

Ее красивые черты лица меняются, в них закрадывается ужас.

— Что еще он сделал?

Я молчу несколько мгновений. Как только начинаю объяснять свое прошлое, оно выливается наружу.

— Большинство моих татуировок скрывают шрам. — Мои губы кривятся, когда я указываю на них. — Пояс. Трость. Удар в спину, когда на нем было кольцо. В тот раз он чуть не отрезал палец. Пластическая операция исправила большую часть, но он просто снова вцепился в меня. Я скрыл воспоминания следами, которые лучше бы остались на моей коже, чем напоминали о нем.

С каждым моим прикосновением ее хватка на мне крепче. Мне нравится, что она держит меня так яростно. Это помогает оставаться на якоре, пока я рассказываю ей о самой мрачной части своей жизни. Куинн держит меня здесь, в реальности, с точкой выхода, чтобы я не потерялся в своей голове.

— Черт. Это ужасно. — Она потягивается, прижимая мои руки к своей груди. Она ищет мои глаза. — А как же твоя мама? Она не пыталась остановить его?