Расколотый мир

Хватит того, что он после каждого полета как безумный идет к Марине, хотя прекрасно понимает, что нельзя пока на нее давить. Пока она не готова воспринимать его. Нужно, чтобы она успокоилась, чтобы иссякла ее злость. Любое давление, наоборот, укрепляет ее оборону.

Поэтому нужно дальше обволакивать ее ненавязчивым вниманием и комфортом, отступать при недовольстве – при этом провоцируя выплески, если она на грани, – и ни в коем случае не надоедать сюрпризами и попытками примирения. Пусть привыкнет, что этот дом и он, Люк, для нее навсегда.

Не пойдут сейчас ни попытки изумить, ни романтические жесты, ни ежедневные извинения. Позже – возможно, но не сейчас. С такой, как Марина, это будет выглядеть жалко, театрально и навязчиво и только вызовет отторжение и пренебрежение к нему.

Его светлость поморщился, вспоминая вчерашнее фиаско. Легко было составить план, легко понять, как правильно поступать, чтобы исправить свою ошибку. Легко должно было исполнить задуманное – но он давно понял, что с Мариной его хладнокровие дает сбой. С ней он срывается и ведет себя с непривычным идиотизмом.

Вот и вчера… нельзя было настаивать на близости. Все, момент в день свадьбы упущен, наберись терпения.

– Терпения, – Люк невесело хмыкнул, затушил окурок и, подумав, потянулся за новой сигаретой.

Чутье, столько раз выручавшее его, шептало: подожди, не ломай ее, не заставляй. Да, Марину тянет к тебе, и она дрогнет, если надавишь, но потом будет несчастна, начнет презирать себя. А тебя возненавидит еще больше. Имел глупость напортачить – умей подождать. Иначе потеряешь ее навсегда.

Но что делать, если чуть усиливается ветер – и тебя тянет полетать? А после в мозгу что-то переклинивает, и как ни заглушай ты это выпивкой, делами, усилиями воли, но в конце концов идешь к жене и несешь ей драгоценности, потому что до трясучки хочется увидеть камни на ней, хочется прикоснуться, поцеловать, сделать своей. Права Марина, это какие-то усиливающиеся инстинкты: он всегда дарил камни любовницам, но только сейчас это стало манией. И эта потребность пугает, и злит, и наполняет тоской и счастьем, несмотря ни на что. И даже пьяные и злые мысли избавиться от зависимости с помощью других женщин, вернуть себе разум и свободу проскальзывают без следа, оставляя разве что раздражение и кривую усмешку.

Люк был уже большим мальчиком и успел понять – пусть и дошло с нескольких попыток, с трудом и ломкой, – что суррогат никогда не заменит оригинал. И это не зависимость. Это, черт ее дери, любовь.

Лорд Лукас все курил и курил, подставляя тело ветру и невидящим взглядом уставившись в окно. Может, ближе к сезону Желтого запустить неподалеку стройку ипподрома и основать конный кубок герцогини Дармоншир? Марине понравится.

Проекты один масштабнее другого лезли в голову, и он постепенно успокаивался, не обращая больше внимания на тревожный холодок, разливающийся по коже.

Он сейчас ляжет спать, отметив для себя, что до обеда нужно забрать результаты генетического анализа. Не то чтобы в данный момент Люка это очень интересовало. Но закрыть вопрос было бы неплохо.

А около восьми утра его светлость разбудит телефонный звонок. И жизнь в очередной раз резко изменится.

Часть вторая

Глава 1

Ночь с 1 на 2 февраля, Инляндия, Лаунвайт

Над стылым полем у южной окраины Лаунвайта сияли звезды. Было очень зябко и мирно. Даже ветер, что днем выл ураганом, сейчас небрежно и легко касался оледеневших высоких травинок – и небольшой, размером с перепелиное яйцо, сферы из темного металла, вокруг которой была кратером взрыта земля, будто она ударилась о поверхность с космической скоростью. Вдалеке виднелась двойная цепочка фонарей у шоссе, слышались гул грузовиков и шуршание редких ранних машин. Огоньки шоссе тоненьким ручейком вливались в огромное сияющее озеро ночной неспящей столицы с ее витринами, дорогими магазинами, круглосуточными ресторанами и игорными заведениями. И добропорядочными гражданами, большая часть которых сейчас спала.

Стебельки травы задрожали, затрепетали, но не ветер теперь был этому виной. Воздух вокруг сферы подернулся голубоватым сиянием, потек горизонтальными лазурными пластами – и начал раздуваться переливающимся полупрозрачным пузырем. Вскоре он уже вырос до невероятных размеров – больше футбольного поля – и основание его скрылось под землей.