Расколотый мир. Крылатые люди

— Нет, там много и других ценностей, — улыбаясь, подтвердил Кавендиш. — Стены украшены крупными драгоценными камнями. Они лежат повсюду, стоит только протянуть руку, чтобы поднять их. Много и других вещей. Золотые и платиновые подсвечники, люстры, посуда. Древние люди сносили туда все драгоценности и хранили их в строжайшей тайне.

Воодушевившись, Кавендиш нес что попало, валил в кучу все, что знал, нисколько не заботясь о правдивости своих фантазий.

Сибилла улыбалась. Ее лицо постепенно принимало естественный цвет, но потом она глубоко вздохнула, ее веки затрепетали и навеки закрылись.

Кавендиш замер, склонившись над прекрасным, безжизненным лицом.

— Боже, зачем я молол всю эту чушь? — простонал он, когда пришел в себя. — Она умерла, так и не узнав правды… Впрочем, она все равно не поверила бы, скажи я, что Джаг просто решил спасти мутантов от истребления. Так мог ли я говорить правду? Имел ли я на это право?

Бормоча что-то себе под нос, Кавендиш вновь двинулся вперед. Внезапно он остановился и выдал полный набор всех известных ему ругательств. Карниз впереди был полностью разрушен, и до ближайшего скального выступа было не менее десяти метров.

Все крылатые люди собрались, чтобы попрощаться с Джагом. Их триумфальное шествие замыкал Энджел.

Поравнявшись с ним, Джаг остановился, почувствовав, как учащенно забилось его сердце. Он нежно обнял ребенка, и они на мгновение замерли, тесно прижавшись друг к другу.

— Ну что ж, сын, пришло время расставания. Наши пути расходятся, но ты навсегда останешься в моих мыслях и делах. Теперь ты начнешь свою собственную жизнь. Не забывай меня. И потом, Энджел, в этом мире только гора с горой не сходятся, а человек с человеком встретятся обязательно.

Он поднял Энджела на руки, нежно поцеловал его в огромный лоб и подбросил высоко вверх.

Развернув крылья, ребенок на мгновение завис в воздухе, а затем с радостным криком устремился в голубое небо.

Джаг проводил его взглядом, повернулся к икарам и, помахав им на прощание рукой, удалился, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Он остановился на краю пропасти и с улыбкой взглянул на Кавендиша, который в растерянности топтался у провала.

— Слушай, приятель, чего ты тянешь время? — спросил Кавендиш. — Я уже начал беспокоиться.

— Ты поднимешься сюда или мне спуститься к тебе? — рассмеялся Джаг, указывая на зияющую под ногами бездну. Глядя на озадаченного разведчика, он спросил: — Ты действительно не хочешь подняться ко мне?

— У тебя, наверное, крыша поехала, — проворчал Кавендиш, покрутив указательным пальцем у виска.

— Ну хорошо, тогда я начну спускаться.

— Каким образом?

— Я просто прыгну вниз!

— У тебя, видимо, выросли крылья. А, может, ты еще прыгаешь со связанными ногами?

Не говоря ни слова, Джаг вернулся вверх по карнизу метров на двадцать и крикнул:

— Если я до тебя допрыгну, ты согласен весь год готовить пищу и мыть посуду?

— Ей-богу, ты сошел с ума! — мягко ответил Кавендиш.

Тогда Джаг разбежался, прыгнул на отвесную скалу и, цепляясь за крохотные трещинки и выступы, быстро, как паук, перебрался на другую сторону провала и приземлился прямо перед Кавендишем.

— Итак, ты готовишь еду и моешь посуду весь год, — мимоходом напомнил Джаг, обогнал разведчика и устремился в темноту.

Пораженный увиденным, Кавендиш застыл на месте, качая головой.

— Это колдовство! Ты совсем не уважаешь старого друга! — заревел он, опомнившись. — Откуда мне было знать, что твоя мать зачала тебя от ящерицы?

В ответ он услышал громкий смех Джага…

РАСКОЛОТЫЙ МИР

ГЛАВА 1

Тело лежало на правом боку прямо под окаменелым пнем.

— Где-то рядом должна быть и его лошадь, — сняв широкополую шляпу и вытирая лоб рукавом, сказал Кавендиш.

Джаг машинально осмотрелся. Его острый взгляд скользнул по окружавшему их пейзажу, но так ни за что и не зацепился.

Разодранный в клочья, истерзанный, лишенный кожи, полуобглоданный труп был почти невидим в океане молокоподобной пены, окружавшей путников и простиравшейся вдаль насколько хватало глаз.

В этой однородной массе, из которой то там, то здесь торчали почерневшие стволы деревьев или ветки с ороговевшими листьями, понятие расстояния совершенно теряло свой смысл.

— Я вот думаю, от чего он умер? — задумчиво обронил Кавендиш, осматривая безбрежье беловатой и жирной на вид массы.

— Судя по его внешнему виду, поставить правильный диагноз уже невозможно.

И действительно, часть тела, выступавшая из белесой пены, выглядела просто ужасно: из-под истлевшей ткани торчал плечевой сустав — сочленение розоватых от крови костей с редкими кусочками плоти на них. Лишенные кожи и мышц бок и грудь представляли собой отвратительное зрелище: грудная клетка походила на пустой грот — под полукружием ребер в средостении не осталось никаких внутренностей, кроме сердца и вилочковой железы. Впрочем, их скорая участь не вызывала никаких сомнений.

— Мы прервали их пирушку, — заключил Кавендиш, показывая на пасмурное небо, где, тяжело взмахивая крыльями, неутомимо кружили стервятники.