Распятие души украинца. Победители

Перед кладбищем у центральной дороги на пустыре городскими властями методом субботника был расчищен и сооружен стадион. После соревнований и футбольных встреч Артур обязательно посещал могилу матери. Прислушавшись в кладбищенскую тишину, можно было уловить еле различимый стук сапожного молотка старого Бузины. И кому он сколачивал там сапоги не понятно совсем. Правда, уже сверху иногда здорово попахивало самогоном и табаком. Эти следы посещения оставляли уже его дети: Владимир, Фёдор и Таня.  Водку, и табак сыны полюбляли не меньше своего усопшего отца. Таня, девочка физически здоровая, самостоятельная и умная. По настоятельной рекомендации жены брата Веры, для себя она избрала хлебную специальность и поступила учиться в медицинский стоматологический техникум. Вскоре Фёдор был призван в армию, но пить так, и не перестал. Несмотря на разницу в возрасте Антона и домочадцев семьи Бузины, какая-то постоянная взаимная тяга к сближению дарила им доброе расположение и дружбу.

Медицина и врачи…– это по своей природе коррупционное сословие, тогда и во взрослой жизни, Артур не любил. Конечно, его маму с обычным инфарктом сердца можно было спасти, если бы прибыл врач и положил её в больницу. Непонятно вообще, чем думал отец, который через два дня поле приступа болезни позволил жене подняться и пойти на рынок за предрождественскими покупками. У неё ещё хватило сил вместе с Артуром вернуться домой. На руках детей она скончалась. Фёдор отсутствовал, в это время он был на работе.

Примерно такой же трагический случай вопиюще-безобразного отношения врача и больного произошёл в местечке в этом же году.

– Ради Христа, прошу вас, помогите – жена помирает, – ранним утром постучался к врачу в окошко заплаканный мужчина.

– Объясните толком: что случилось, где, что болит? – протирая заспанные глаза, задал уточняющий вопрос врач.

– Тут недалеко село, семь километров. Я на подводе. У жены очень болит сердце, – ответил мужик.

 Воскресный день, у врача были совсем другие планы. Куда-то ехать на подводе ему не хотелось. Скорой помощи тогда не было вообще.

– Ничего с вашей женой не случится. Пусть отлёживается. Завтра потихоньку привезёте её в больницу. Мы посмотрим и решим, как вашу жену лечить, – решил он.

– Так помирает же! – взмолился мужик.

– Ничего, ничего! Делайте, как я велел, – сказал врач, выпроваживая настойчивого просителя.

Тот уехал. Чуда не произошло. Жена скончалась у него на руках.  Был ли вменяем этот человек, когда, схватив топор, вскочил на лошадь и, прискакав к врачу, своим страшным оружием раскроил ему голову на две части? Затем, так с окровавленным топором, он сам пришёл в милицию и сдался. Местечко, обсуждая происшедший трагический случай, буквально взорвалось.

– Расстрелять! – требовало медицинское сословие.

– Так вам и надо! – парировали их потенциальные больные.

Конечно, его осудили, но не расстреляли. Врачи были недовольны, некоторое время с больными они были предупредительно вежливыми. Затем всё вернулось «на круги своя».

Осень, разруха, бездорожье и дожди превращали грязь городка в сплошное непроходимое болото – жижу чернозёма на глинке по самое горло. Жители нашей маленькой улочки, заселив каждый квадратный сантиметр её уцелевших хат, выбравшись по неотложным делам на разбитое шоссе, облегчённо вздыхали и помалкивали. А что тут скажешь? Все «хорошие» слова они уже высказали, когда преодолевали скользкие рвы и канавы на пути следования. Каким-то чудом, балансируя всем телом, пешеходы умудрялись скатываться с пригорка на ногах, оберегая   задницу. На инерции, одним глубоким вздохом собрав остаток сил и сноровки, они проскальзывали на сравнительно твёрдую дорогу, когда-то именуемую шоссе. – Как тут не онеметь от счастья! Но приходила зима и осенние «радости» уходили на задний план. Зимы, холода и снег, скажу я вам, тогда были знатные.

Ещё летом одну половину большой хаты Кравчуков заселила самогонщица Дарья с двумя взрослыми дочерями и внучкой. Другую половину – занял Владимир Бузина с женой Верой. Черноглазая, подвижная как ртуть их дочка Наденька со всеми быстро подружилась и бойко щебетала, заряжая соседей своей жизнерадостностью.

У жителей городка самогонка Дарьи пользовалась успехом. Бабой она была компанейской и не вредной. Её винокурня дымила постоянно. В то время законы страны были строгие, как она их обходила – одному богу известно. Одним словом, крутилась, ибо содержать девчат как-то было нужно. Тем более что у старшей симпатичной Надежды муж узбек, одарив её ребёнком, укатил в свой Узбекистан и больше не появлялся.