Расписной

Потом повернулся к чужаку и заговорил совсем другим, жестким тоном:

– Долго думаешь тут маячить? Ты же порядки знаешь, ночь впереди, к чему тебе лишние проблемы? Сказали – в клетку, значит, дуй в клетку. Ну!

Тяжело вздохнув, Волков направился к решетчатой двери. В его жизни было много подобных дверей – и точно таких, и сплошных – с кормушкой и глазком, и глухих дверей автозаков… Он искренне надеялся, что они остались в прошлом вместе с гулкими серыми коридорами, звяканьем длинных ключей, отрывистыми командами надзирателей…

В дежурку зашли высокий мужчина и сухощавая женщина в белых халатах. Мужчина нес в руках чемоданчик с красным крестом.

– Кому тут плохо стало? – спросил он, внимательно осматриваясь.

Их глаза встретились, и Волка будто ударило током. Человек в белом халате не был похож на врача! И его спутница слишком грамотно стала у двери, контролируя и дежурку и коридор… Неужели Серегин избрал такой метод вытащить его отсюда?! Но это безумие! И потом, его личность установлена, значит, надо всех… А звонок в Тиходонск? Он-то и свяжет концы! Но Серегин ничего не знает про звонок… Вот и прокол! Это будет очень, очень некрасиво!

– Нашему сотруднику, похоже, сломали нос, – обиженно сообщил майор, будто пожаловался. – Вот этот задержанный.

Зазвонил телефон.

– Задержанный? Сотруднику? – изумился мужчина в халате, переводя взгляд на хрюкающего в углу Иванцова. – Такое у меня в первый раз!

Он открыл чемоданчик. Там были обычные медицинские штучки – бинты, вата, какие-то пузырьки, упаковки разовых шприцев…

Волков расслабился.

– Да. Так точно. Я все понял. Есть!

Внимание всех находящихся в дежурной части сосредоточилось на врачах, хлопочущих вокруг перепачканного кровью Иванцова, между тем главное сейчас происходило у пульта дежурного. Майор разговаривал с кем-то, стоя по стойке «смирно», его лицо стало еще краснее, будто вся кровь ударила в голову, свободной рукой он делал какие-то знаки помощнику, будто стряхивал с пальцев невидимую липкую гадость. Осознавший чрезвычайность ситуации, помощник тоже вскочил, но знаков не понимал и стоял в стойке готовности к немедленному исполнению любого приказа.

– Выпусти его! – полушепотом прокричал майор, положив трубку и щелкая переключателем на пульте.

– Товарищ подполковник, только что звонил Дубинин, приказал вам срочно с ним связаться! – выпалил он в микрофон внутренней связи. – Да, сам, лично! Да!

– Что стоишь как столб! – уже в полный голос закричал дежурный на остолбеневшего сержанта. – Выпускай капитана!

Волков понял, что Серегин избрал цивилизованный способ. А все остальные поняли, что звонок, грянувший из милицейского поднебесья, напрямую связан со странным татуированным ментом из провинциального Тиходонска.

Лязгнул замок, решетка открылась. Это было самое короткое заточение в жизни Расписного.

Майор встретил его на пороге с неизвестно откуда взявшейся щеткой в руках.

– Давайте я вас почищу! – Он ловко прошелся жесткой щетиной по джинсам. – Сколько ни говорю уборщице, а скамейка там все равно грязная…

Волков не успел присесть на скамейку «обезьянника», но останавливать дежурного не стал – просто не было сил. Хотелось лечь, вытянуть ноги, расслабиться и провалиться в глубокий освежающий сон.

– Неужели и вправду министру позвонили? – откуда-то снизу спросил майор. – Ну и ну… А я что… Вы же порядок знаете: мне команду дали – я исполнил.

Закончившие работу врачи обалдело смотрели, как дежурный по отделению милиции чистит щеточкой татуированного детину, сломавшего нос милицейскому сержанту.

– Всех посторонних попрошу покинуть помещение, – распорядился показавшийся на пороге ответственный дежурный. В руках он держал отглаженную форменную рубашку с подполковничьими погонами и серый форменный галстук.

– Докторам спасибо за помощь, до свиданья. Уткин, отвези Иванцова домой, пусть отдыхает. Это для вас, не ходить же голым. Погоны можно снять…

– Спасибо, снимать погоны не по моей части, – Волков отвел протянутую рубашку. – Мне ничего не надо. Сейчас за мной приедут.

– Как угодно, – сухо поклонился подполковник. Он держался с достоинством, хотя удавалось это с трудом. – Вы не должны иметь к нам претензий. Мы действовали по закону.

– Я не в претензии, – Волков сел на стул, еще не успевший остыть от Иванцова, откинулся на спинку, почти как тот, и закрыл глаза.

Помявшись несколько секунд в неловкости, подполковник ушел.

– А мне что теперь делать? – спросил у дежурного лейтенант с булочкоподобным лицом.

– Увольняйся, пока не поздно, – не открывая глаз, посоветовал Волков.

Лейтенант встрепенулся:

– Почему? Вы будете жаловаться?

– Нет. Просто ты этими шакалами не командуешь, а отвечать за них обязан. Рано или поздно они подведут тебя под статью.

Больше тиходонец не разговаривал: сидел с закрытыми глазами, скрестив на татуированной груди могучие татуированные руки, и непонятно было – спит он или бодрствует.