Расплата

На другой день, когда Кривцова, поручив артельщику чемодан, ходила по платформе Николаевского вокзала, бледная и задумчивая, и когда уже второй звонок пригласил пассажиров занимать места, она на повороте встретилась с Варенькой. Варенька была одета очень нарядно, её глаза сияли радостью, и лицо у неё было счастливое. Красные губы, с чуть заметными усиками, приветливо улыбались, и она стремительно протянула Кривцовой обе руки. Та пожала их и тоже улыбнулась – торопливой улыбкой.

– Уезжаешь? – спросила Варенька.

– Как видишь…

– Я была у тебя… Но мне там говорят – только что выехала – на Николаевский вокзал… Спешу как угорелая… И вот застала!.. Катя, мне тебе хотелось сказать… Отойдём в сторону… Мы ещё успеем…

Они немного посторонились.

– Катя… Я сознаю… Я перед тобою очень виновата… Очень! И ты, Катя… благородная и добрая!.. Прости меня, прости меня! Вот всё, что я хотела тебе сказать!.. Вот…

Она посмотрела на подругу влажными глазами.

– Ну, поцелуемся, – сказала Катя, смущённо улыбаясь.

Варенька быстро заключила её в объятия и нежно и крепко поцеловала в губы.

– Катя! – шептала она. – Добрая! Он мне всё рассказал… Я просто не верила… не хотела верить… Знаешь… Ах, добрая, добрая!

Раздался третий звонок. Пассажиры, не успевшие ещё сесть, бросились со всех ног. Платформа вдруг опустела.

Варенька испуганно оглянулась и с силой потащила Кривцову за руку. Артельщик делал ей знаки головой, стоя у вагона второго класса.

– Ах, Катя, ты опоздаешь… Скорей, скорей! – кричала ей подруга. – Прощай, милая!

Кривцова, однако, успела занять место. Поезд тронулся. Она смотрела из окна вагона на Вареньку, которая шла по платформе и махала ей платком. Она хотела ответить тем же, но вдруг заметила на её полном лице выражение радостного торжества. Тогда она побледнела и откинулась на спинку кресла.

Поезд двигался между тем всё скорее и скорее.

Май 1880 г.