Расплата

На этапе, во время одной из поверок я психанула и отказалась отзываться на Боброву. Но что толку? Меня всё равно посчитали, а потом просто лишили сухпайка на сутки. Типа – не Боброва? Ну и не хрен казённые харчи жрать! А есть хотелось постоянно.

В дороге провела почти шесть суток и это, как рассказывали мне потом сокамерницы, ещё очень и очень быстро, а так – иногда месяцами этапируют. У меня же было ощущение, что не иначе, как на крайний Восток едем – в самую дальнюю точку материка, на мыс Дежнёва, например. Хотя, если сосчитать чистое время в пути – действительно выходило не так уж и много. Просто постоянно куда-то заезжали. Кого-то высаживали, кого-то подбирали. Два раза перегружали меня. Периодически выгружали вообще всех, утрамбовывали в камеру типа обезъянника – с решёткой вместо передней стены и мурыжили, выжидая с моря погоды.

«Попутчицы» в большинстве своём были взвинченными и агрессивными, просто проявлялось это у всех по-разному. Кто-то явно давал понять: «не влезай – убьёт», а кто-то с виду был тихушницей, но во взгляде горело столько ненависти... Возможно, я как раз была одной из них.

После того раза, как я отказалась отзываться на Боброву, у меня неожиданно появилась «подружка» Постоянно тёрлась рядом, рассказывала о себе, хотя в принципе разговоры не поощрялись конвоем. Расспрашивала – откуда я, по какой статье, сколько мне дали, кого я оставила на воле. А я не хотела разговаривать – это раз, не знала, что отвечать – это два. И меня до хронической тошноты выматывала её назойливость и вонь нечищеных зубов – это три. Однако при этом мне было неловко отмалчиваться, ну как-то... не культурно, что ли. Я кивала, вежливо улыбалась или делала вид, что не могу её расслышать, или что сплю. Или переводила разговор на неё саму. А во время очередной остановки меня мимоходом дёрнула за рукав одна из неприметных попутчиц-тихушниц:

- Шли её на хуй, она стукачка.

И всё. Я даже не успела заметить, кто именно это был. Мозг плавился от попыток понять – что происходит и как на всё это реагировать. Хотелось выть и кататься по земле от бессилия.

* * *

То, что на этот раз меня выгрузили окончательно, я заподозрила во время медосмотра. На этот раз медиком была женщина. Да и вообще – все вокруг были женщинами, даже конвой. К той поре синяки мои практически рассосались, мелкие ссадины зажили, крупные – почти. Я уже могла дышать носом, и наощупь он был прямым, хотя и болел ещё, если прижать. Кадык всё ещё сильно мешался при глотании, но голос вернулся, если не обращать внимания на осиплость, как у заядлой курильщицы. На голове отрос прикольный такой, колючий ёжик, но было по-прежнему очень непривычно чувствовать под рукой все изгибы собственного черепа.

Я не знаю, что писала в амбулаторной карте медик, но видела, что на этот раз, похоже, всё официально. Мялась в нерешительности – можно ли ей, этой строгой тётеньке невнятного возраста с оранжевыми волосами, взбитыми на макушке в «гнездо», сказать, что я ни хрена не Боброва? А с другой стороны - что я теряю? Ну и сказала. На что та только глянула на меня мельком и открыла какой-то другой журнал, что-то с чем-то сверяя.

- Я вам правду говорю – я не Боброва! Пожалуйста, поверьте! Вы можете сказать тому, кто тут главный? Сказать ему, что это всё ошибка? Ну куда-то же я могу обратиться?

Женщина кивнула:

- Конечно. В кассацию. В установленном законом порядке. - И продолжила заполнять журнал осмотра:

- Месячные регулярные? Когда последний раз были?

- С двадцать третьего по двадцать седьмое... – и я замялась, чувствуя, как перехватывает в горле. - Мая.

Медик подняла взгляд на настенный календарь, потом перевела на меня.

- То есть, у тебя четвёртая неделя задержки? Раньше такое бывало?

- Нет.

- Как чувствуешь себя? Тошнота, напряжение молочных желез есть?

- Иногда.

- Беременная? – прямо спросила она, просвечивая меня взглядом.

И я испугалась. Я вообще боялась думать об этом, хотя думала всё чаще и чаще. И я действительно чувствовала себя... как-то иначе, но усиленно списывала всё на стресс, на усталость и адские условия. А теперь вот – вопрос в лоб. От медика.

- Не знаю... Я вообще таблетки принимала, Марвелон. Вернее, последний месяц Марвелон-НЕО, просто обычного не было в аптеке, и... – голос дрожал, но я спешила рассказать как можно больше, словно от того, поймёт ли меня медик, зависел её вердикт. - Но мне сказали, что это то же самое! В аптеке сказали! В Москве! – А медик молча смотрела на меня исподлобья и постукивала по столу ручкой. – Там три недели пьёшь, одну перерыв, для месячных. Я так и пила! Правда, в последний раз третью неделю не принимала уже... Но до этого же две недели пила! – я словно уговаривала эту женщину убедить меня в том, что двух недель достаточно, для полноценного эффекта. – До этого строго пила! По инструкции!

- А после того, как прекратила приём, незащищённые половые контакты были?