Расплата

Я прикасаюсь к лицу и поворачиваю ладонь к свету из коридора; к счастью, крови на ней нет.

— Ага, кажется.

Оттолкнув стул, я кое-как поднимаюсь на ноги и пытаюсь сориентироваться в пространстве. Я в маленькой оштукатуренной спальне в Гарвардском клубе, шторы задернуты, моя грязная одежда валяется кучей на полу возле перевернутого стула. Бросив взгляд в зеркало в раме над письменным столом, в неясном свете я вижу свое отражение — голый, изможденный, волосы растрепаны. На стекле малиновыми буквами написано: «VERITAS».[24]

— Который час? — спрашиваю я.

— Не говорить, — отвечает горничная, отводя глаза.

— Qué hora es?[25]

— Once y media.[26]

— Bueno. Gracias.[27]

Пожалуйста, приходите попозже.

Она закрывает дверь, что-то бормоча себе под нос. Не может сейчас быть одиннадцать тридцать. Я нащупываю радиочасы, упавшие с прикроватной тумбочки. На них одиннадцать тридцать четыре. Включив свет, я проверяю автоответчик на телефоне в комнате, а потом набираю свою голосовую почту. Единственное сообщение — от Кати, в нем говорится, что у нее назначена встреча с Уильямом по поводу Андрея и что она беседовала со своей матерью, но та ничего нового ей не сказала. Я набираю «ноль».

— Гарвардский клуб, — отвечает оператор.

— Говорит Питер Тайлер из пятьсот двадцать первого номера. — Мне больно говорить из-за щеки. — У вас есть сообщения для меня?

— Нет, сэр.

— Не могли бы вы перезвонить мне? Хочу убедиться, что телефон работает.

Звонок раздается через секунду. Я благодарю оператора и прошу его прислать мне ведерко льда и ибупрофен.

Перед тем как лечь спать, я оставил сообщения Эмили и Грейс и назвал номер телефона Гарвардского клуба. Я снова набираю их номера и снова попадаю на голосовую почту. Черт. Я швыряю трубку. Поверить не могу, что Лиман исчез, как раз когда мы его уже почти поймали. Я сажусь на край кровати, обхватываю голову руками и пытаюсь представить себе свои следующие шаги, понять, что еще я могу делать, помимо того, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать звонка. У меня все еще есть каталог Андрея, а Дмитрий, возможно, дал мне ключ к его раскодированию. Однако сначала надо сделать самое необходимое: помыться, купить новую одежду и вычистить паутину из мозгов большой чашкой кофе. Поднявшись, я снова обращаю внимание на малиновые буквы на зеркале. VERITAS. Интересно, как будет на латыни «месть»?

Час спустя я, в своем пальто от Барберри поверх свежего белья, сижу на табуретке в крошечном галантерейном магазинчике на Сорок шестой стрит, а услужливый продавец с пейсами подрубает мне вручную пару угольно-черных слаксов. В кармане у меня новый мобильный, а на запястье — новые часы на пластмассовом ремешке. Лицо по-прежнему болит, когда я отхлебываю кофе из литровой чашки. Пожалуй, не надо было оставлять в раковине в ванной импровизированный пузырь со льдом, как бы сильно он меня ни смущал. Я замечаю, что пальто оттопыривается с одной стороны, и лезу в карман, где обнаруживается книжка в мягкой обложке, которую я нашел на тумбочке в комнате Андрея. Переплет исчез, на его месте — клейкая лента: должно быть, полицейские из службы иммиграции разобрали книгу по листикам в поисках контрабанды. Я пролистываю загадочные страницы и замечаю предложение, которое и подчеркнуто, и выделено маркером, а на полях напротив него чернилами нарисована звездочка. Пока я размышляю над тем, что же Андрей читал, мне в голову приходит мысль.

— В этом районе ведь есть публичная библиотека, правда? — спрашиваю я.

— На Сорок седьмой улице, к западу от Десятой, — отвечает продавец, зажав в зубах кучу булавок. — С северной стороны. У моего племянника на углу этой улицы кафе кошерной китайской пищи — «Шалом Хунан». Скажите ему, что вы от меня. Вам нужно подкрепиться, иначе брюки все время будут спадать.

Если верить вывеске, эта библиотека — филиал Библиотеки Клинтона. Снаружи это всего лишь два узких здания из песчаника, но внутри удивительно оживленная атмосфера: двадцать или тридцать человек всех возрастов работают за длинными столами, примерно половина из них сидит за компьютерами IBM или за ноутбуками. Охранник в форме останавливает меня у двери, угрюмо сообщая мне, что с кофе вход запрещен.

— Я пришел, чтобы увидеться с мистером Розье, — отвечаю я.

— Ваше имя? — спрашивает он, снимая трубку телефона.

— Питер Тайлер. Скажите ему, что я работал с его внучкой, Кейшей.

Через считанные секунды ко мне подходит пожилой негр в синем вязаном жилете, его глаза под кустистыми бровями обрамлены очками в черепаховой оправе.

— Мистер Тайлер, — приветствует он меня, протягивая мне руку. Ладонь у него мозолистая, как у каменщика — неожиданный контраст с его интеллигентным видом. — Приятно познакомиться.

— Аналогично, — отвечаю я. Он говорит с акцентом, но каким — я понять никак не могу.

— Я снова хочу выразить вам свою благодарность от имени детей и передать вам, как опечалена моя семья вашей трагедией. Вы были чрезвычайно добры, не забыв о нас даже во время вашей скорби.