Расплата. Цена дружбы

В начале семьдесят четвертого Алик и Алла взлохматили чековые сбережения, появившиеся в итоге четырехлетнего проживания на Кубе, приобретя в инвалютном магазине новейший «Москвич-2043», белый как снег, с квадратными фарами и габаритами, в которых угадывались отголоски американского дизайна пятнадцатилетней давности.

– Шик! – восхищалась Алка.

– Хотя я бы предпочел «Жигули». – Алик застенчиво улыбнулся. Приемистая лайба, спортивная. И половина деталей итальянские.

В апреле семьдесят четвертого года скоропостижно скончался Капонир-старший. Вскоре после похорон семья Олега и Нины окончательно развалилась. Впрочем, от нее давно оставалась жалкая оболочка, державшаяся на банальном страхе Олега перед отцом. Нина к такому обороту событий была готова, и не испытала ничего, кроме облегчения.

Олег убрался из дома, поселившись у какой-то женщины. Вслед за сыном из жизни Нины и Ростика ушла свекровь, их отношения тихо увяли, как теплолюбивый куст в октябре. Нина с Ростиком жили в достатке. Каждое лето ездили в отпуск по профсоюзным путевкам, правда, уже не в Пицунду, и не в Картахену. Ростик рос мальчиком примерным, учился на «хорошо» и «отлично», редко огорчая Нину Григорьевну. Правда, по-прежнему часто хворал, а все попытки Нины закалить его по разным методикам, как правило, заканчивались ОРЗ. Несколько раз Нина определяла сынишку в спортивные секции, благо, спортшколы процветали, и работали бесплатно. Ничего хорошего и из этой затеи не получилось. В плавательном бассейне Ростик мерз, непременно зарабатывая насморк, на катке упал, и схлопотал сотрясение, а после первого же занятия в группе Самбо при «Динамо», куда она устроила его через знакомых в ГУВД, с ним случился приступ аппендицита. Прыгая через коня в секции легкой атлетики, Ростик ушиб копчик и долго впоследствии лечился в клинике. После этого Нина плюнула – пускай будет, как будет. Спортсмена из Ростика не вышло.

Впрочем, у него бывали увлечения, обещающие, рано или поздно перерасти в страсть. В пятом классе Ростику подарили масштабную модель самолета. Склеивать было сложно. Обыкновенно, первые шаги в подобных затеях ребятам помогают делать отцы. Ростику с отцом не повезло, зато моделирование буквально очаровало. Пластмассовые фрагменты постепенно складывались в эстетически безукоризненные модели, и это выглядело настоящим чудом. Правда, на пути к прекрасному он вскоре встретил две непреодолимые преграды. Хронически дефицитную коммунистическую экономику, без скрипа производившую разве что бомбы с патронами, и позицию Нины Григорьевны, оказавшуюся в данном случае решающей. Нина не переносила запаха клея, применявшегося в изготовлении моделей. В те времена дихлорэтан еще не нюхали, как наркотик, но он был точно так же вонюч. Нина вспомнила о болезненных легких и бронхах Ростика, и первая модель оказалась в его жизни последней.

Чтобы хоть как-то заполнить пустоту, Нина определила его на музыку. Не то, чтобы Ростик после учиненного произвола возненавидел скрипку. Просто замена была неполноценной, и главное, ее навязали силой. Ростик исправно посещал занятия, честно пилил струны смычком с упорством дауна, доводя преподавателя до инфаркта, а Нину Григорьевну до нервного тика. В общем, Паганини из него тоже не получилось.

* * *

В восемьдесят втором Ростик окончил школу, и настала пора сделать основополагающий шаг, частенько оказывающийся роковым. В какой из ВУЗов податься, Ростик понятия не имел. Что неудивительно, по большому счету. Тот, кто в семнадцать лет знает свое будущее, как расписание школьных занятий, либо безнадежный заучка, либо личность, которая впоследствии чего-то добьется. Ростик симпатизировал истории, главным образом Древнего мира, скопив об этом периоде весьма обширные, хоть и бессистемные знания. Самостоятельно и весьма искусно выполненные иллюстрации легионеров в полной боевой выкладке, катафрактариев[23] и египетских мамелюков украшали стены его комнаты так плотно, что почти полностью заслонили обои.

– Ну, сын, что делать будем? – для проформы поинтересовалась мать. Решение она уже приняла, и они оба об этом знали. Ростик пожал плечами.

– Мне история нравится…

– История, – презрительно фыркнула Нина. – Чтобы сейчас об Университете думать, надо было в школе не лоботрясничать. А с двумя тройками в аттестате…

Ростик в десятом классе действительно разболтался, а выпускные экзамены так и вовсе провалил, учитывая тот факт, что еще в девятом фигурировал среди претендентов на медаль. Виной тому послужила трогательная влюбленность, вызвавшая такую драконовскую реакцию матери, какая напоминала войну, с переходом на осадное положение.

– Хватит с меня твоего папаши! – вопила она на перепуганного до смерти Ростика. – С тем намучилась, а теперь ты начинаешь?!