Расплата за жизнь

Потапов знал, что Петькина мать, работая бухгалтером в Магадане, получала хорошую пенсию и ежемесячно помогала сыну. Присылала ему деньги сестра, работавшая на хорошей должности. Не оставляли его без помощи и тесть с тещей — зажиточные, деловые люди. Петька, получая со всех сторон, ни в чем себе не отказывал. Одевался с иголочки. Курил хорошие сигареты. В его тумбочке всегда имелся коньяк, сервелат, не то что у Потапова — сплошные книги.

Иногда он назойливо приглашал за стол Сашку. Старательно обходил в разговоре скользкие темы, какие не терпел Потапов.

Щелоков был очень общительным человеком. Он не терпел одиночества, скуки. Там, где появлялся Петр, всегда гремел смех от скабрезных анекдотов и сальных тем, рассказываемых с мельчайшими подробностями. Уж на что тертые жили в общежитии парни, а и те не раз говорили после услышанного:

— Ты, Петька, своей смертью не кончишься! Пришибут тебя бабы, разорвут в клочья на талисманы. А Таня знаешь какой памятник поставит на твоей могиле? Гранитный фаллос! Чтоб все покойники знали, что за козел тут с ними приморился!

— Да брешет он все! Ну какая девка к нему на шею сама повиснет? Ростом — шибздик, толстый на все места! Задница, как у бабы! Глаза косые и нос кривой! Она ж его в рожу увидит, обделается по уши!

— Между прочим, моя Татьяна не хуже твоей жены! Пусть я и косой, и кривоносый — это не по пьянке, не от роду такой — футболистом был! Получил травму на соревнованиях. Зато мозги в порядке остались. И все прочее. А тебе, при твоей «выставке», жена рога наставила! Кто из нас после того кретин? — язвил Щелоков.

Может, и прогнали бы его из комнаты ребята. Да не решались. Случалось многим из них обращаться к Петьке, чтоб одолжил денег.

Тот давал. Но… Забирал всегда с процентами. Пусть и небольшими они были, но все же…

Потапов никогда не брал денег в долг. Хотя Петька не раз предлагал, видя, что Сашка перешел на самые дешевые сигареты «Астра». Сашка не любил долгов и старался их избегать. Если сам не имел возможности угостить, никогда не принимал угощения, боясь впасть в обязанность. Он берег свое имя и дорожил им.

Были у Потапова свои друзья среди курсантов. К их числу Петра не относил. Тот был слишком взбалмошным, несерьезным, прямая противоположность Александру. Как говорил Потапов, Щелокову до чекиста долго зреть.

Когда до окончания академии остался последний год, у Петра внезапно умерла мать. Щелоков отсутствовал две недели. Ездил на похороны. Вернулся в общежитие притихшим, мрачным, осунувшимся. Его никто не узнавал. Он больше не заводил дурацкую музыку, не рассказывал анекдоты. Ни с кем не шутил. Старался избегать общения. На вопросы отвечал коротко, хмуро. Он все свободное время лежал на койке, повернувшись ко всем спиной. Его ничто не интересовало и не радовало.

Никаких пижонистых костюмов не надевал человек. Даже бриться забывал. Часто сидел, уставясь в одну точку, молча, не видя и не слыша никого вокруг.

Потапову было жаль Петра. И как–то после занятий решил растормошить его, отвлечь, чтобы тот не зациклился на своей беде.

— В шахматы сыграем? — предложил Щелокову.

— Я не умею.

— А в шашки?

— Не тот настрой…

— Послушай, Петь, а кем твой отец был? — спросил Сашка, решив хоть как–то встряхнуть Петра.

— Пройдохой он был! Последним козлом и негодяем! Потому мы без него жили! Сами! Мать вырастила.

— Ты–то его знаешь? Когда в последний раз виделся?

— Идет он, сволочь, знаешь куда? Если б я его увидел, своими кулаками зубы ему посчитал! — хотел отвернуться.

— Отчего ты так зол на него?

— Еще бы! Он, паскудник, все из дома тащил. Мы думали, что пропивает. А он к своей потаскухе все волок. Потом и сам к ней смотался. Насовсем. Сеструхе десять лет было. Мне — пять. Вот и посуди, каково выжить втроем на зарплату бухгалтера в семьдесят шесть рублей? Чуть с голоду не сдохли! Этот падлюка едва смылся, тут же уехал со своею сучкой в другой город. От алиментов. Мать и не думала в суд на прохвоста подавать. Разработали мы участок за городом. Посадили картошку и все остальное. К зиме у нас своих харчей поприбавилось. Полегче стало. А тут сеструха решила матери помочь. В уборщицы взяли. И потянула. Так–то вот и жили. А в десять лет я в футбол стал играть. В пятнадцать меня приметили, когда уже в техникуме учился. Взяли в профессионалы. Тут и вовсе полегчало. Сестра в институте училась — на вечернем. Я в техникуме — тоже на вечернем отделении. А в спорте везучим оказался. Лучшим нападающим. Появилась известность, деньги, уваженье. Нам даже квартиру дали — трехкомнатную. В ней теперь сестра живет. Я думал, что всю жизнь так проживу — в деньгах и славе. Да хрен в зубы! Судьба подножку поставила… — вздохнул Петька и отвернулся к окну.

— А что помешало? — спросил Потапов.