Расплата за жизнь

— Видишь ли, Орловский станкостроительный завод издавна выпускает отменное оборудование, станки даже для загранки. А наладчиками — бабы и девчата. Особым усердием отличались. Тщательностью. Их станки в Прибалтике — с руками отрывали. Они втрое дешевле и надежнее зарубежных. Многие наладчицы по многу лет командировались из Орла в Прибалтику. Там и снюхались, подружились. Нашли общий язык. Ведь на станкостроительном всегда полно заказчиков. От Закавказья до Камчатки. С иными из них у наладчиц были особые отношения. Вначале понемногу заказов брали. Потом осмелели…

— Раскрыли всех?

— Иначе не рассказывал бы! Но я к чему о том. В нашем городе на каждом шагу нужна осторожность. Никому доверять нельзя. Даже родной сестре!

— Мне это не угрожает! — отмахнулся Потапов. И спросил: — Как на военных заводах города? Все спокойно?

— Как и везде! Всякое бывало. Гасили забастовки. Утечки информации пресекали. Народ полюбил общенье с зарубежкой. Вот и приходится уздечку натянутой держать, — сознался Соколов грустно.

— А воровство там случалось?

— Не минуло… Как пошли задержки с зарплатами, мужики словно с цепи сорвались. Все на свете перезабыли. Волокут все, что плохо лежит. Запамятовали, что на оборонке работают. А тут, как на грех, заказов стало меньше поступать. Ну и поехало во все стороны. Даже провода тащить начали, чтоб на базаре загнать. На толкучках все оборонщики прописались.

— Хорошо, что не на паперти, — буркнул Сашка хмуро и добавил: — Не в них корень зла, сам знаешь. Ради себя, может, и не решились бы на такое, но у всех — семьи… Жены, дети… Легко ли мужику, приходя с работы, слышать: «Пап, дай хлеба!» В доме сухой корки нет. И в карманах одна пыль. Вот и отчаялись. Лозунгами детвору не накормишь. Обещаньям верить перестали. Вот и воруют… Не только в Орле, везде так…

— Дисциплину мы пока держим. Но надолго ли хватит уговоров? У нас народец крутой! Драками, бунтами издавна известен. Горбачев уже совсем задушил людей своими талонами. Уж какие только анекдоты о нем не услышишь! Никого так не презирали, как его с Раисой Максимовной. Я вчера услышал очередной анекдот. Вроде приехал Горбачев на наш машиностроительный. Стучит в ворота. Его не пускают. Он к вахтеру. Велит открыть. Тот ни в какую. Михаил Сергеич и говорит: «Оповести всех, что сам Горбачев приехал! Пусть встречают». Вахтер выстрелил из винтовки вверх. Тут и окно открылось на втором этаже. Высунулся мужик и спрашивает: «Чего палишь?» Вахтер в ответ: мол, Горбачев приехал. Окно захлопнулось. Час прождали, никто не вышел. Михаил Сергеич просит вахтера выстрелить еще раз. Тот пальнул. Опять окно открылось. И мужик спрашивает снова: «Чего стреляешь?» — «Так Горбачев приехал, говорю!» — «А ты что ж, падла, с первого раза не попал? Промазал? Вали! Учись стрелять…» Вот так–то! Под дикий хохот тот анекдот рассказывают всем. А это — цена жизни и авторитета! Все оплевано!

— Но все неправы не бывают, — выдохнул Александр. — Не только штатским, теперь даже на военных экономить стали. Стыдно сказать: пришли в Сумгаит танки, на три экипажа — одна аптечка. А ведь не на прогулку ребят прислали. На сухой паек смотреть стыдно. Да и нам дали по банке тушенки на двоих. И это — на целый день! Я–то ладно! А вот срочники этого не забудут!

— Говорят, со снарядами нехватка была? — спросил Соколов.

— В Сумгаите обошлось. Едва увидели танки, враз присмирели, утихли. А вот в других местах, слышал, кисло пришлось, — ответил Потапов и продолжил: — Одного не пойму! Как получается, что большинство от голода пухнет, а в это время другие с жиру бесятся? Откуда им валится?

— Вот чудак! Воруют, спекулируют. Короче, совесть потеряли. Вон глянешь на нашу Софку–бандершу! Раньше мокрым хвостом тротуары мела. Ходила страшнее пугала! Теперь морда шире свиной задницы! Отожралась за счет клиентов и живет в почете. Ее негласно опекают иные из клиентов. А они кто? Последние прохвосты и негодяи. И такие притоны уже на каждой улице. Как грибы после дождя. В них даже замужние бабы подрабатывать научились. Голод — не тетка. На талоны не прокормишь семью. А тут и деньги, и харчи. И вкалывать не надо, — усмехался Соколов.

— Лишь бы малолеток не совращали…

— Да что ты, Сань? Это самая большая головная боль! Теперь на панели только двенадцати–тринадцатилетние в спросе. Все, кто старше, — старухи…

— Вот это да! А клиенты не боятся загреметь на Колыму до конца жизни, где вмиг забудут, что у них меж ног растет? Там за такие дела…