Расплетающие Сновидения

Человек пытается что-то сказать. Он полностью в сознании, я даже притупила немного боль, чтобы смертный имел возможность по достоинству оценить всю прелесть ситуации. Коротким прикосновением к рукояти торчащего из него кинжала ослабляю контроль над скованными голосовыми связками.

В глазах смертного ужасное запоздалое осознание, душа его кричит, надрываясь: «Что я сотворил?!» — но губы лишь шепчут:

— Тебя остановят...

У-уу, а я-то надеялась услышать что-нибудь интересное.

— Хотите поспорить?

Вновь губа поднимается, из горла вырывается первобытное, до костей проникающее рычание. Наклоняюсь к нему, не без удивления понимая, что странный голос на дне сознания ярится вместе со мной. И вместе со мной жаждет мести.

— Для тебя, красавчик, я придумаю нечто особенное! — Вцепилась в кинжал, медленно поворачивая рукоять. — Ты познаешь боль. Боль изменения, красавчик, смертным такое и не снилось! Боль, когда твои клетки раз за разом перемалываются в нечто совершенно иное! Начнём с едва заметного зуда, постепенно будем наращивать, подготавливая твои рецепторы к большему. Потом немного отпустим, заставляя тебя гадать, когда же начнётся снова. Ещё добавим. И так — пока не умрёшь от болевого шока. Но это будет ещё через целую вечность времени — через несколько часов. Приятно отдохнуть!

«Он же Целитель», — вяло и неубедительно скулит голосок. Ничего, с такой игрушкой в груди даже Целитель не сможет остановить резвящихся внутри собственного тела демонов. Правда, голос имел в виду что-то другое... Но это не важно.

Вскакиваю, оставляя неподвижную, неспособную даже пальцем пошевелить фигуру. Любуюсь на дело своих рук и счастливо смеюсь. В пальцах вновь формируется тяжесть аакры — точно такой же, как та, что держит смертного.

В волосах вдруг, пьяно и горько, расцветает прекрасный синий цветок, его аромат щекочет ноздри, туманит голову.

Овеваемая безумным смехом и золотым туманом крыльев, вылетаю из пещеры, взвиваюсь в просторное ночное небо. Слёзы, почему-то появившиеся на глазах, на зимнем ветру мгновенно превращаются в холодные ранящие льдинки. Трясу головой, и маленькие острые кристаллы падают в подсвеченную далёкими звёздами пустоту.

Крик среди моря!Чьё сердце, ставши волной — о волны грусти! —

В море кричало? Голос, откуда голос?Какие крылья тебя занесли в пучину?

Инстинкт, это ровное и нерушимое знание, находящееся глубоко внутри, безошибочно привёл меня к месту обитания смертных. Большое скопление тел и душ, что очень хорошо, ведь я всё ещё голодна, а гоняться по горам за отдельными особями пока нет настроения.

Сижу на высоком, кряжистом дереве, являющемся, кажется, прапра-дедушкой всех деревьев в округе, и задумчиво наблюдаю за раскинувшимся у моих ног городом. Собрание разномастных, не раз перестраивавшихся сооружений, но, оценивая их с точки зрения возможности незаметного проникновения внутрь, я вынуждена признать, что местные архитекторы отнюдь не так безумны, как может показаться на первый взгляд. Даже если они сочетают античные узорчато-безвкусные балконы с толстенными стенами и хищного вида бойницами.

Что, впрочем, не имеет ни малейшего значения.

Так с кого же из этих восхитительно живых существ начать? Откидываюсь назад, рассеянно, расслабленно, ищуще. Мир, кажущийся в самый глухой час холодной зимней ночи тусклым и тёмным, вовсе не так прост. Реальность расцветает огнями и цветами, призрачные туманы фантастических видений колышутся вокруг излучающих тепло фигурок. Океаны, звёздные дали, чудесные мистерии света и звука.

«Сны людей».

Нет. Мои сны.

Подаюсь вперёд. Там! Не замечаю, как оказываюсь в воздухе. Не замечаю ни времени, ни направления, ничего, кроме завораживающего, порабощающего сияния. Я, наверно, не смогла бы остановиться, даже если бы захотела. Косая тень падает в отблесках редких, полуразбитых магических фонарей, крылья клубятся изменчивым дымом, босые ноги оставляют цепочку следов на снегу, тут же заметаемую послушным ветром. Я скольжу между уродливых каменных развалюх, ведомая лишь одной мне слышимой музыкой. Вдруг оказываюсь перед дверью и долго, наверно целую секунду, пытаюсь понять, как обойти её, не снеся до основания весь дом. В конце концов растворяюсь в облачко чуть золотистого тумана и вновь конденсируюсь у изголовья того, кто видит эти невероятные сны. И почему-то удивляюсь этому.

Не знаю, сколько я сидела, упиваясь удивительными видениями. Расчёсывала осторожными золотистыми когтями сбившиеся во сне тонкие волосы. Вглядывалась в расслабленное во сне лицо. «Мальчишка», — шепчет кто-то во мне. «Он никогда не был юным», — отвечаю почти вслух. «Тот, кто видит такие сны, не может не быть юным», — упрямо спорит та, другая.