Распря с веком. В два голоса

Воодушевленный путешествием прошлого года, Аркадий начал думать о поездке за пределы страны. Но его политическое прошлое! Он был «невыездным». Изредка делались исключения для тех советских граждан, которые ехали «по частному приглашению» и то только в Восточную Европу. Заиметь такое приглашение для Аркадия не составляло большого труда: его посещали зарубежные специалисты по русской литературе, у него неофициально стажировались аспиранты из-за границы.

Аркадия пригласили в Польшу. Готовясь к поездке, он то и дело повторял герценовское: «За нашу и вашу свободу!» Для оформления визы надо было представить в ОВИР массу документов, в том числе справки о состоянии здоровья и характеристики с места работы.

Вместо того чтобы идти в поликлинику Литфонда, где страдающий пороком сердца Белинков находился под постоянным наблюдением, он пошел в районную поликлинику, в которой ни разу не был обследован и где на него даже не была заведена история болезни. Там он получил необходимую справку беспрепятственно.

За характеристиками мы обратились не в Союз писателей, а в групком литераторов при Литфонде. (Здешняя не маститая молодежь Аркадию была ближе по духу.) Подписав характеристики, удостоверяющие нашу моральную устойчивость и политическую грамотность, председатель групкома неожиданно наклонился ко мне и прошептал: «Если вздумаете оторваться — отрывайтесь. Аркадию Викторовичу тут делать нечего».

«Оторвались» мы только в следующем, 1968 году. Сейчас мы ехали за кордон, уверенные, что вернемся. С большим волнением мы ждали пересечения государственной границы в первый раз. Кроме удивления, что никаких чувств по поводу «отрыва от родины» мы не испытали, других переживаний не было. И пограничный, и таможенный досмотры прошли благополучно. Документы в порядке. Ничего недозволенного. Разве что красивый грузинский нож — не то сувенир, не то оружие. (С уезжающим всегда передадут в подарок для своих друзей что-то неподходящее.) На столике у окна лежали остатки еды. Аркадий воткнул нож в буханку хлеба так, что торчала одна рукоятка. Нож не заметили. И на то, что этот пассажир внимательно обследовал вагон, примериваясь, куда можно в будущем запрятать рукописи или пленки, никто не обратил внимания.

Польша опровергла массу ходячих стереотипов. Удивляться мы начали еще на варшавском вокзале. В этой социалистической стране на стенах общественных зданий висели не лозунги, а рекламы. На рекламах — красавицы. Красавицы с цветами, красавицы с духами, красавицы на автомобилях и мотоциклах. И наискосок по рекламе — урода. Мы испытали легкий лингвистический шок: почему уродина? Что бы —

красотка! Не раз созвучность славянских корней подводила нас в этом путешествии. Один варшавянин долго объяснял мне, как дойти до Старого мяста: «Идите вправо, потом влево, потом просто», — терпеливо повторил он раз десять. «Это для вас просто, Вы — местный!» — готова я разрыдаться. Не помешало бы знать заранее: «просто» по-польски означает «прямо», как и «урода» — «красавица».

Хотя Польша и находилась под советским контролем, окна ее были открыты в Европу. Оттуда тянуло свежим ветерком. «Идемте, поговорим…» — приглашали нас друзья и вели в кафе. Разговаривать на политические темы в кафе? (Невероятно.) Незнакомые люди подходили к нам на улице, на остановке трамвая, в музее, заводили разговор на русском языке, приглашали в гости. (Где антисемитизм и русофобия?) Прохожий — он оказался учителем русского языка — услышал русскую речь у витрины книжного магазина и пригласил нас в Гданьск. В поезде разговорились с приветливой супружеской парой, и нас пригласили посмотреть Гдыню. Таким образом мы попали в города, куда даже не ожидали попасть. Только раз возник конфликт. Заблудившись в Варшаве, Аркадий спросил у молодой элегантной полячки, как попасть на площадь Дзержинского. «А зачем это вам? — вопросом на вопрос ответила женщина — У вас это тоже есть!»

Удивляло отношение к религии. Она была органической частью городского быта. «Уродки-красавицы» в коротеньких юбочках, простучав по тротуару соблазнительными ножками на высоких каблуках, забегали в костел, преклоняли голенькие колена и бежали по своим делам дальше. А костел был всегда по пути — он вписывался в соседние жилые дома на той же улице.

Старые и малые гордились прошлым своей страны и, польщенные чужестранным интересом, любезно объясняли, где находится замок крулевский. Просто!

На Уяздовских аллеях мы проехали мимо особняков, над которыми были вывешены иностранные флаги. «Посольства» — объяснили нам. Охраны никакой. «Так прямо можно и зайти?» — спросил Аркадий. Ему утвердительно кивнули в ответ, и он этот ответ запомнил.