Распущенные знамена

 В это время возле бронепоезда зазвонил полевой телефон. Кравченко снял трубку. Командир десанта докладывал, что по данным разведки заложников вот-вот казнят.

Кравченко приказал:

— Выдвигайтесь вплотную к митингующим. Если наших попробуют казнить, тут же атакуйте! — Сам вскочил на подножку броневагона и скомандовал: — Полный вперёд!

Верёвку искали долго, наконец, принесли. Один из палачей полез на фонарь, чтобы закрепить конец верёвки, да там и замер, уперев взгляд в сторону входных стрелок. Глядя на него, толпа зашевелилась: «Что там? Что там?» А по станции, отчаянно гудя, уже мчался окутанный клубами пара и дыма железный монстр.

Встал напротив толпы и ощерился дулами пулемётов и орудий.

— Приказываю сложить оружие и построиться! — раздался усиленный рупором голос Кравченко.

Толпа замерла в сомнении. Потом какой-то уж очень заполошный с криком: «А вот хрен тебе!» изготовился проткнуть штыком Дзержинского, но тут же упал, сражённый снайперской пулей. В тылу толпы зазвучали команды, и вот уже тыл ощетинился сотнями штыков, в окнах плотоядно ощерились пулемёты.

— Повторяю последний раз, — голос Кравченко был устрашающе спокоен, — складывайте оружие и стройтесь!

На этот раз толпа предпочла подчиниться.

Кравченко подмигнул Бокию и мягко обратился ко всё ещё бледному Дзержинскому:

— Дозвольте, Феликс Эдмундович, я с этими упырями сам побеседую.

Дзержинский кивнул и полез в вагон.

Кравченко прохаживался вдоль унылого строя.

— Что, братцы, — крикнул он. — Не желаете постоять за матушку Россию?

— Сам стой! — крикнул кто-то. И понеслось: — Надоело вшей в окопах кормить! — Ты с наше повоюй! За кого кровь проливаем?

Кравченко поднял обе руки, призывая к тишине.

— То, что вы кричите, верно, — сказал он, — но ведь это уже в прошлом. Сейчас вас никто даром не обижает, даже в атаку больше не гонят. Об одном просят: потерпеть чуток, пока новая власть с немцем замирится.

— Не хотим ждать! В окопах всё одно не жизнь!

Кравченко вытянул обе руки в стороны.

— Кто согласен с предыдущим оратором, становись по левую руку. Кто готов вернуться в окопы становись по правую!

Согласных воевать оказалось немало, но всё же меньше, чем несогласных. Кравченко обратился к одному из командиров, указывая на согласных: — Уводи, накорми и верни оружие. — Потом весело посмотрел на несогласных. — А вас, ребята, я от дальнейшей службы в строю освобождаю! — Послушав недоумённо-радостный гвалт, крикнул: — Погодите радоваться. Не всё для вас, ребята, так весело. От строя я вас освободил, но не от армии. И будете вы теперь работать в инженерных войсках: копать, строить, наводить переправы. За паёк будете работать, правда, за меньший, чем у тех, кто в окопах. Но так и лопата полегче винтовки!

Строй угрюмо внимал его словам. Потом кто-то крикнул:

— А если работать не будем, расстреляете?

— Зачем? — удивился Кравченко. — На всё есть закон. Расстрел — исключительно за измену. За дезертирство и трусость — каторга. За отказ от работы наказания нет. Можете не работать — сидите, лодырничайте. Только помните: кто не работает, тот не ест. Про паёк тогда тоже забудьте!

«Товарищ» возвращался в Петроград. Подсев к Кравченко Дзержинский с чувством произнёс:

— Спасибо, Иван, никогда этого не забуду!

— Вы, Феликс Эдмундович, лучше про станцию «Узловая» не забывайте, — улыбаясь, произнёс Кравченко — Завяжите себе этот узелок на крепкую память!

Когда Ерандаков закончил, Колчак задумчиво покачал головой:

— Неплохой план, только трудноосуществимый. Кто так хорошо сумеет задурить немцам головы?

— Первый красногвардейский полк морской пехоты, — доложил полковник. — Он сейчас, должно быть, уже высадился на острове Эзель.

Полк морской пехоты, где комиссаром был бывший матрос с «Авроры» Кошкин, действительно высадился в районе Аренсбурга и принялся методично зачищать остров Эзель от анархистского отребья, начав со стратегически важных батарей на мысе Церель. Схема подавления бунта была та же, что и в других местах: оказал вооружённое сопротивление — получи пулю; согласился вернуться к месту службы — флаг тебе в руки. Не хочешь служить? Тогда лопату в руки и вперёд, зарабатывай паёк!

К прибытию «Авроры» весь остров был под контролем морпехов. Большая часть десанта осталась на острове, а остальные были отправлены на другие острова с той же миссией.

Колчак подивился тому, как споро управились морпехи с неуправляемым, казалось, сбродом, отделили зёрна от плевел и вернули в строй половину личного состава. Теперь на островах хватало и войск, и строительных рабочих, это при том, что к началу операции «Контр Страйк» ожидалось прибытие ещё одного полка морской пехоты. Обо всём этом адмирал с удовольствием доложил Брусилову, особо подчеркнув решающую роль в подавлении бунта отрядов Красной Гвардии.

Главнокомандующий был вполне доволен. Благодаря выдержке и изобретательности красногвардейских командиров, бунт удалось подавить, не дав заразе перекинуться на другие части. И, что важно: сделано это при минимальных потерях с обеих сторон.