Распутье(СИ)

Ударили танки, и Костя почувствовал внутри какой-то надлом. Он прислушался к себе и не смог понять: это боль или что-то от психики. Выстрелы были ожидаемы, они были даже предпочтительнее, чем штурм под прикрытием бронемашин, когда "вэвэшники" гибли от выстрелов с верхних этажей. Сергея орудийный обстрел заставил замолчать, хотя последнюю четверть часа он подробно объяснял жене военную дислокация. Почему эти довольно меткие выстрелы, быстро вызвавшие пожар, были так неприятны? Ведь только что Костя вслух возмущался, что так долго берут здание, совсем не похожее на крепость, с защитниками, вооружёнными только автоматами. Потом начали выходить мятежники. Анжелика стала злорадствовать, а у Кости всё не проходило чувство какого-то внутреннего надрыва. "Что-то

122

здесь не так, - устало думал он. - Всё кончилось, но радости нет. Но всё кончилось. Теперь спать. Ещё будет время обдумать. Главное: всё спокойно на улицах Багдада. Худой мир лучше доброй ссоры.. Конечно, если мир не ведёт к краху..."

16

На следующий день, встав в пять часов, Костя успел приготовиться к урокам. Руки всё время тянулись к дневнику, но он знал, что если начнёт писать сейчас, переполненный впечатлениями и мыслями, то остановится очень нескоро.

Первые два урока в шестых классах прошли быстро. Хотя Костя и собирался провести сегодня со всеми учениками, которые придут на историю, что-то вроде политинформации, однако решил, что события в Москве - не для понимания двенадцатилетних. Зато в учительской произошла настоящая схватка. Когда Костя вошёл туда на второй перемене, разговор, очевидно, только начался.

Возле окна, сложив руки на груди, стояла математик Светлана Геннадьевна Белозёрова, женщина предпенсионного возраста с тридцатилетним стажем и с тремя коровами в собственности. Рядом, за первым столом, сидели Новиков, директор, Галицкая, за другими - ещё семь человек учителей; присутствовали даже физруки Максим и Виктор Викторович, оба не любители пережёвывать на переменах деревенские сплетни. Чувствовалось, что именно произошедшее в стране собрало вместе большую часть педколлектива.

-... Не понимаю, что надо было Руцкому с Хасбулатовым, - говорила Светлана Геннадьевна. - Всё имели: власть, деньги... Чего ещё желать?..

- Ещё больше власти и денег, - пошутил Максим.

- А сколько можно терпеть всё это в стране? - нервно и не совсем понятно из-за вставных зубов воскликнула Добрихина.

В коллективе её недолюбливали, и поэтому возникла пауза: говорить после Лилии Романовны значило бы поддержать разговор с нею. Воспользовавшись молчанием, она выпалила текс целой листовки:

- Союз развалили, перед Запалом, как собачки, на задних лапках ходят. Всю страну за два года разворовали. Сколько добра в Китай вывозится.

123

Прихватизация эта... Ворам да преступникам всё подарили, а простому народу шиш, извиняюсь за выражение. Цены в тысячу раз взлетели, хлеба боишься купить лишнюю булочку. Заводы стоят, работы нет, зато всё из-за границы везут, как будто самим нельзя изготовить...

Речь была бы убедительнее, если бы Лилия Романовна говорила внятно, а так некоторые слова прозвучали не только непонятно, но даже и неприлично, что кое у кого помоложе вызвало улыбку. Однако никто не возражал, а Виктор Викторович поддакнул:

- Почему законный парламент разогнали?.. Мы его выбирали, а ОН разогнал... Теперь ещё не такое получим: некому будет бандитам возразить...

Валентинов сказал, как будто точку поставил, и Костя не выдержал:

- А что, лучше бы гражданская война?

- И правда, - согласилась Крат. - Столько народу поубивали в Москве. За что солдат да милиционеров этих молоденьких убивать? Они же по приказу идут...

Костя словно развязал всем узелки на ртах. Каждый, в том числе и директор Виктор Степанович, начал что-то прибавлять к словам Ольги Васильевны.

- Зачем только безоружных людей было звать на площади? - резюмировала Елена Николаевна минут через десять. - По мне, так ни стой, ни с другой стороны нет справедливости. Власть в России она всегда против людей...

Прозвенел звонок и моментально перенаправил мысли учителей на уроки. Москва Москвой, но донести свой учебный материал до детей было для любого из них самой главной проблемой дня. Прихватив журналы, все озабоченно пошли по классам.

У Кости третьим уроком было обществознание в одиннадцатом классе. Выпускники, увидев вошедшего учителя, неторопливо разошлись по местам.

- Здравствуйте, несчастливый класс. Рассаживайтесь, успокаивайтесь...

- А вон Натаху Дылду выгонят из школы, и нас будет двенадцать...

Фамилия девушки, у которой не ладилось с учёбой, была Дында, но

124

классный шутник и болтун Олег Кириченко, нарочно оговаривался.

- Ой, извиняюсь: Дынду. Забыл. Ничего страшного, не бери в голову.

- Мы все теперь несчастные, и я не шутил и не имел в виду ваше количество. Сегодня, ребята, я хотел бы предварить урок небольшой беседой...

- О путче в Москве, наверное, Константин Александрович? - перебил Гена Штука.

- Одна штука...две штуки... - как бы разговаривая сам с собой, проговорил Олег.

- А ты кто, гадёныш?!