Распутье

Что касается внутренней социальной эволюции России, то эмбрион ее будущего уже родился — это социальный гибрид из обломков сове-тизма, из подражания западнизму и из реанимации загримированных призраков дореволюционной России. Насколько этот гибрид жизнеспособен? С точки зрения самовыживания и продолжительности существования он может жить долго. А с точки зрения возрождения и процветания России? На этот счет строить какие-то иллюзии было бы, по меньшей мере, наивно. Этот социальный гибрид и был сляпан на скорую руку специально с таким расчетом, чтобы не допустить возвышения России на уровень державы, играющей первостепенную роль в дальнейшей эволюции человечества.

Замечу в заключение, что в постсоветском гибриде слились воедино далеко не лучшие черты коммунизма, западнизма и феодализма, а скорее худшие.

Москва, 2001

Постсоветская власть

Постсоветская власть создавалась из остатков (материала и опыта) советской, но по западным образцам. Из западнистской власти было заимствовано, разумеется, не все, а только та ее частичка, которую в западной идеологии и пропаганде раздували и прославляли как признаки демократии именно западнистского образца. Это многопартийность, тип выборности, гласность, президентская система и т.д. Что получилось на деле? Даже сами западнизаторы российской власти жалуются на то, что подлинная западная демократия в России никак не получается. Получается лишь нечто похожее на нее.

Возьмем такую черту демократичности западнистской системы власти, как разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. И эту идею российские реформаторы собезьянничали на Западе, вернее, взяли из западной идеологии и пропаганды, предназначенной для стран и народов, приобщаемых к западному образу жизни. Формально законодательную власть образует федеральное собрание, включая Думу. Исполнительную власть образует «Кремль», т.е. президент с тем аппаратом (множеством людей и учреждений), который подчиняется ему и может увеличиваться, организовываться и набирать силу по его инициативе. Президент избирается, но весь аппарат управления является полностью невыборным, назначаемым президентом и другими чиновниками невыборного аппарата. Президент распоряжается правительством и «силовыми рычагами». Он обладает фактически полномочиями, которые позволяют усматривать явную аналогию постсоветского «Кремля» советскому. Основная законодательная инициатива исходит из «Кремля». Законодательная же власть (Дума) фактически играет роль совещательного органа при президенте и роль государственного учреждения, придающего легитимность некоторым распоряжениям президента. Что касается демократизации судебной власти, это для самого Запада слишком дорогое и далеко не всегда эффективное явление. А в условиях России, если принять во внимание число, характер и разнообразие преступлений и качества человеческого материала, вовлеченного в систему правосудия, по крайней мере, два государственных бюджета пришлось бы потратить на содержание и деятельность органов правосудия, разделить все преступно способное население на преступников и судей, заставив их периодически меняться местами, и все силы страны бросить на демократическое судопроизводство. Не случайно поэтому реформа системы судопроизводства встречает такие протесты со стороны здравомыслящих россиян. Правда, их осталось не так уж много.

Но одновременно есть признаки, ограничивающие эту аналогию и делающие нынешний «Кремль» похожим на «Вашингтон», т.е. на демократическую президентскую власть. Нет гарантии, что президент будет избран на новый срок. «Парламент» (Дума) не контролируется президентской партией. Такой партии вообще нет. Для усиления схожести с американским образцом такая партия нужна. И попытки создать ее предпринимаются.

Признаком западнизации российской власти считается многопартийность. Россия в этом отношении превзошла западные страны не в два-три раза, а в сотни раз! Такая сверхмногопартийность Западу даже не снилась. И теперь приходится думать о том, как загнать ее в приличные западные нормы — сократить число партий до нескольких. Принимаются соответствующие меры. В результате число организаций, признаваемых партиями, сократится. Еще более будет сокращено число партий, которые смогут преодолеть установленный барьер на выборах в Думу.

Но этот процесс замены многопартийной распущенности на некую «подлинную» западную многопартийность еще не означает, будто российская власть превращается в западную демократию. Она становится похожей на последнюю, имитирует ее. Но для подлинности этого мало.

Требуется множество других факторов, каких в России пока еще нет, и какие вряд ли когда-либо появятся в полной мере. В частности, партии, преодолевшие выборный барьер и получающие право ввести своих представителей в Думу, не становятся правящими в западном смысле. Президент избирается не как представитель какой-то партии, а вообще независимо от партий. И правительство формируется президентом независимо от партий.