Распутин

В своей книге «Святой черт» Илиодор подтвердил близкое знакомство с Гусевой: «Хионию Гусеву я знаю хорошо; она – моя духовная дочь... До 18 лет она была очень красива лицом, а потом сделалась уродом: у нее отпал нос. Сама она объясняет это тем, что она молила Бога отнять у нее красоту. И Он отнял. Просто она во время паломничества по святым местам, ночуя по ночлежным домам в больших городах, заразилась скверною болезнью, сифилисом, и сделалась уродом». Но свое участие в подготовке покушения Илиодор категорически отрицал: «Я несправедливо обвинен Распутиным в подсылке к нему убийцы».

Однако Распутин передал следствию письмо, полученное в Покровском на его имя на третий день после покушения. «Я вышел победителем из этой борьбы, а не ты, Григорий! Твой гипноз рассеялся, как дым перед лицом солнца. Говорю тебе, что ты умрешь, несмотря ни на что! Я – твой мститель! Узник».

«Думаю, что это написал сам Илиодор», – показал Распутин. Письмо было приобщено к делу.

Но нам в отличие от следователей 1914 года не придется копаться в уликах и предположениях. В нью-йоркской библиотеке я прочел редчайшую книгу, переданную туда дочерью генерала Деникина. Книга называлась «Марфа Сталинградская», и автором ее был Илиодор. Написал он ее уже в Америке и издал на русском языке. В ней бывший монах и поведал о том, как он решил покончить с Распутиным. В «Новой Галилее», ночью, на берегу реки он собрал свою паству. Пришло около четырехсот человек «Собрание избрало трех самых красивых девушек., они должны были заманить и убить Распутина». Но Хиония Гусева сказала: «Зачем губить красивых женщин, жизнь которых впереди? Я женщина убогая и никому не нужная... я одна предам его казни. Батюшка, благословите меня заколоть его, как пророк древний заколол лжепророков». И монах благословил ее на убийство.

Итак, за Гусевой стоял Илиодор. Но только ли он один?

Уже 2 июля Илиодор успешно бежал из России. Сам он довольно подробно описывал свое бегство: «Я покинул родину и, переодетый в женское платье, бежал за границу... Я перешел реку около города Торнео четырьмя километрами выше таможни и пограничной стражи».

Но самое интересное он все же не рассказал... Как покажут свидетели: «Илиодор бежал из своего дома на автомобиле».

Но откуда взялся автомобиль у бедного иеромонаха? Каким путем его доставили через полстраны до финского Торнео? Кто организовал бегство, кто заплатил проводнику, знавшему расположение пограничных постов и благополучно переправившему Илиодора через границу?

И еще: Белецкий в своих показаниях расскажет, как впоследствии, желая завоевать доверие Распутина, он сообщил мужику неизвестный ему факт – как выпустили за границу жену Илиодора с опасным архивом монаха. Выпустили, «несмотря на донесения и даже несколько телеграмм в департамент полиции от начальника Саратовского жандармского управления и Саратовского губернатора на имя Джунковского с просьбой задержать и обыскать жену Илиодора, с указанием времени ее отъезда. Но разрешение было дано только... когда она уже выехала и благополучно проехала границу».

Все тот же Джунковский – руководитель тайной полиции, близкий к Элле и великому князю Николаю Николаевичу! Это не случайно...

1 июля, сразу после покушения, за Распутиным было установлено официальное наблюдение полиции – для его охраны. Однако ознакомимся с интереснейшими показаниями Джунковского Чрезвычайной комиссии: «У меня было учреждено за Распутиным двойное наблюдение... Каждый день я получал рапорты, куда Распутин отправлялся, сколько времени пробыл и у кого... Наблюдение было установлено... как раз перед тем, как на него было совершено покушение».

Выходит, наблюдение было установлено перед покушением, а не после? Может быть, Джунковский оговорился?

Скорее – проговорился! Официальное наблюдение установили после покушения. А неофициальное было уже перед покушением. Только – за чем наблюдали? За безопасностью Распутина? Или... за его убийством?

«Илиодор придумал меня убить»... Как долго Распутин мог в это верить? Неужели умный мужик мог пропустить мимо ушей рассказ Белецкого о потворстве Илиодору со стороны «больших людей»? Конечно же нет!

Уже вскоре он окончательно поймет, что его гибель неотвратима, как и гибель этой несчастной, наивной пары, окруженной не любящими их родственниками, а враждебным двором и обезумевшим обществом, которое рвалось к войне. И свой страх он теперь все чаще будет заглушать вином...

Окончательно свершается перелом его жизни. Долгое время он воздерживался от вина, ибо знает себя. В «Тобольском деле» он говорит следователю: «Вино бросил лет 10 тому назад, пьяный имею скверный характер».

«Скверный характер» Распутина – это проснувшийся зверь, беспредельность, безумие разгула. Есть вечный ветер, который вырывается из-за Урала и мчится по бескрайней равнине. Так порой и в русской душе вечно бьется, бушует необъятная, опасная сила. И горе, если она вырывается наружу...