Распутин. Анатомия мифа

Возглавивший в начале 1912 года Департамент полиции С. П. Белецкий по сравнению с Курдовым отличался куда большей ретивостью в деле добывания агентурных данных о Распутине. Этот энтузиазм подпитывался тем, что его непосредственные начальники, министры внутренних дел А. А. Макаров (с 20 сентября 1911 по 16 декабря 1912 года) и сменивший его Н. А. Маклаков (находился на посту до 5 июня 1915 года), испытывали стойкое отвращение к «грязному мужику». Подобное отношение было и у премьера В. Н. Коковцова, который сменил убитого Столыпина в сентябре 1911 года и сохранял эту должность до начала 1914 года. Настроению начальства следовало «потрафлять», и Белецкий очень старался.

В начале 1912 года, когда развернулась публичная кампания поношения Распутина, царь попросил министра внутренних дел А. А. Макарова организовать охрану Распутина. Министр поручил это дело Белецкому.

Об этом господине стоит сказать несколько слов. Он родился в 1873 году и не отличался знатностью рода, но в силу своего усердия и умения угождать начальству довольно быстро сделал удачную карьеру. После окончания юридического отделения Киевского университета служил в канцелярии киевского генерал-губернатора. Затем женился на дочери генерал-лейтенанта, уже в 1899 году добился должности заведующего канцелярией ковенского генерал-губернатора. В 1907 году, в возрасте тридцати четырех лет его назначают самарским вице-губернатором, 31 июля 1909 года он возносится и того выше — получает должность вице-директора Департамента полиции, а в самом начале 1912 года возглавляет это подразделение Министерства внутренних дел.

Здесь уместно дать одно пояснение. В составе МВД состояли два структурных подразделения с полицейскими функциями: Корпус жандармов и Департамент полиции. Корпус, имевший мощную военизированную структуру и сеть отделений по всей империи, должен был заниматься делами охраны. Департамент же полиции — это по сути тайная полиция государства, ведавшая розыском политических преступников и имевшая сеть осведомителей. На практике оба эти подразделения существовали в тесном взаимодействии, обусловленном и схожестью функций, и тем, что руководитель Департамента полиции напрямую подчинялся шефу Корпуса жандармов, которым обычно являлся или сам министр, или его заместитель.

Для того чтобы стать в тридцать девять лет директором тайной полиции, надо было обладать способностями незаурядными… Белецкий ими обладал. Он прекрасно понимал, что, заняв одно из ключевых мест в системе Министерства внутренних дел, должен проявлять чудеса служебной эквилибристики, тонко улавливать малейшие изменения настроений среди различных группировок на верху власти. Его должность, позволявшая получать конфиденциальную информацию самого различного свойства, открывала большие возможности. Белецкий старался этим воспользоваться в полной мере.

Распутин, который к этому моменту все еще являлся неразгаданной шарадой, чрезвычайно его заинтриговал. Необычное царское распоряжение об охране «этого мужика» лишь умножило интерес. Он знал, что при Курдове проводилось полицейское дознание, но, как быстро установил начальник тайной полиции, его «следов в Департаменте не осталось».

Белецкий решил полностью во всем разобраться и стать хранителем уникальных сведений, которые ему, как он не сомневался, пригодятся в собственных карьерных видах. В 1912 году полицейское наблюдение за Распутиным возобновляется. Главную же задачу начальник полиции видел не в «охране», а в сборе информации. Белецкий сам позднее обрисовал свой план, который он и претворял в жизнь.

«Мною с полковником Коттеном (жандармский генерал-майор. — А. Б.)

был выработан план охраны, сводившийся к командированию развитых и конспиративных филеров (агентов. — А. Б.), коим было поручено, кроме охраны Распутина, тщательно наблюдать за его жизнью и вести подробный филерский дневник, который к моменту оставления мною должности представлял собой в сделанной сводке с выяснением лиц, входивших в соприкосновение с Распутиным, весьма интересный материал к обрисовке его, немного односторонне, не личности, а жизни».

Ясное дело, что этот замысел не вытекал из царского распоряжения, предусматривавшего только охрану Распутина. Но на закате монархии воля императора уже не являлась для многих должностных лиц непререкаемым законом. Они «делали свою игру». Не составлял исключение и Белецкий.

В соответствии с давней полицейской традицией надо было «заагентурить» осведомителей. Это оказалось непросто. Пришлось специально посылать своего человека для жительства в Покровское. Завербовать же агентов из односельчан Распутина не удалось, так как, по словам Белецкого, «крестьянство местное жило с ним в хороших отношениях, и он многое сделал для своего селения». Ну, естественно, разве может быть ценным агент, если он находится с «объектом наблюдения» в «хороших отношениях». Не дай Бог, станет посылать «розовые сводки». В Петербурге же ждали совсем иного.