Распутин. Анатомия мифа

Тот далеко не сразу стал для царя и царицы тем «дорогим Григорием», для которого были открыты их души. Они с радостью встречались и охотно слушали других носителей «высшей правды». «В 4 часа __ к нам пришел человек Божий Дмитрий из Козельска около Оптиной пустыни, — записал Николай II 14 января 1906 года. — Он принес образ, написанный согласно видению, которое он недавно имел. Разговаривали с ним около полтора часа». С позиций рационалистического и циничного XX века может возникнуть недоуменный вопрос: что могло связывать правителя огромной державы и каких-то безграмотных странников и юродивых, с которыми он и жена разговаривали часами! Этот вопрос уместен лишь в том случае, если отнять у Николая и Александры право на душевную радость, тот праздник, который давало верующему прикосновение к «Божественному откровению». Поэтому и воспринимали они этих внешне непрезентабельных людей совершенно иначе, чем те, для кого жизнь — всего лишь «способ существования белковых тел».

До конца 1907 года встречи императорской четы со «старцем Григорием» были случайными и довольно редкими. Вторая произошла через много месяцев после первой, летом 1906 года, когда, посетив усадьбу Анастасии Сергиевку, там «увидели Григория». Но радость от общения, как всегда в таких случаях, возникла. Вот, например, запись Николая от 19 июня 1907 года: «В 3 часа поехали с Аликс в ее двуколке на Знаменку… Встретили Стану на террасе перед дворцом, вошли в него и имели радость увидеть Григория. Побеседовали около часа и вернулись к себе».

Можно уверенно указать на время сближения царской четы и сибирского странника. Это произошло в октябре 1906 года, когда Распутин познакомился и с царскими детьми. Первоначально Николай II согласился ненадолго принять Григория, который собирался передать венценосцам чудодейственный образ Симеона Верхотурского. Нежданно встреча затянулась, и Григорий впервые покорил повелителя державы своими откровениями и размышлениями. Венценосцы признали его необычность.

Через три дня после встречи император рекомендовал премьер-министру П. А. Столыпину пригласить удивительного человека к больной дочери (она получила тяжелую травму в результате покушения террористов на отца): «Петр Аркадьевич! На днях я принимал крестьянина Тобольской губернии — Григория Распутина, который поднес мне икону Св. Симеона Верхотурского. Он произвел на Ее Величество и на меня замечательно сильное впечатление, так что вместо пяти минут разговор с ним длился более часа! Он в скором времени уезжает на родину. У него сильное желание повидать вас и благословить вашу больную дочь иконою. Очень надеюсь, что вы найдете минутку принять его на этой неделе. Адрес его следующий: СПб, 2-я Рождественская, 4. Живет у священника Ярослава Медведя».

Распутин вошел в царский дом и стал там желанным гостем. Началась историческая партия этого сибирского крестьянина.

Петербургские миазмы

Санкт-Петербург был крупнейшим центром царства двуглавого орла. В начале XX века тут проживало около двух миллионов человек. (Для сравнения: во втором по величине городе — первопрестольной столице Москве — насчитывалось чуть больше одного миллиона.) Здесь находились: императорский двор, главные правительственные ведомства, Государственный банк, Императорская академия наук, Императорская академия художеств, иностранные посольства, несколько императорских театров, крупнейшее собрание национальной живописи (Русский музей), ряд других примечательных музеев.

Петербург был и главным деловым центром России, ее «первыми воротами» во внешний мир. Правления наиболее мощных промышленных корпораций, банков, железнодорожных и страховых компаний располагались в северной столице. В самом сердце города, на стрелке Васильевского острова, находился и нерв деловой жизни империи — Петербургская фондовая биржа, где обращались ценные бумаги ведущих отечественных фирм и банков. Имперская столица славилась лучшими гостиницами, фешенебельными ресторанами, дорогими магазинами, элитарными аристократическими клубами.

Петербург являлся не только наиболее населенным и самым деловым, но и самым европейским городом России. Еще его основатель Петр I желал видеть город таковым, а через два века это уже не подлежало никакому сомнению. По своему богатству, по своей градостроительной технике, по уровню городского комфорта первая столица империи уверенно соперничала с другими столицами Европы. Не без основания многие современники считали, что град Петра по степени богатства, шику и блеску уступает лишь Парижу.

В кругу бескрайних лесов и нескончаемых болот возник удивительный, роскошный и неповторимый центр власти и бизнеса, оазис утонченности и изыска. Одновременно это был центр политических и светских интриг, арена нелицеприятной борьбы карьерных устремлений и самолюбий, ярмарка безмерного тщеславия и разъедающей душу зависти.